22 мая императрица прибыла в Севастополь и тут впервые увидела юный Черноморский флот, стоявший в стройных линиях на рейде. Он состоял тогда из 3 линейных кораблей, 3 бомбардирских, 12 фрегатов, 2 брандеров и до 26 судов двух– и трехмачтовых, под военными флагами, доставленных из Архипелага, где они служили корсерами при флоте адмирала Спиридова. Всем флотом этим начальствовал граф Войнович, произведенный тогда, вместе с Мордвиновым, в контр-адмиралы; командир же корабля «Св. Павел» Ф. Ф. Ушаков пожалован был в капитаны бригадирского ранга (в чине капитана 1 ранга прослужил около трех лет).

С большим торжеством и предупредительностью князь Потемкин принял в Севастополе императрицу, обрадованную видом стольких военных судов русских на Черном море и важными удобствами нового порта; военное празднество продолжалось два дня, и произведено было примерное нападение на деревянную крепость, нарочно устроенную на северном берегу рейда, которую разрушил и сжег бомбардирский корабль «Страшный».

Все флагманы и командиры судов представлены были императрице и допущены к целованию руки, в том числе Ф. Ф. Ушаков. 24 мая ее величество со всеми гостями отбыла из Севастополя в обратный путь; но едва смолк гром салютов, которыми была приветствуема великая монархиня, как разрыв с Турцией, последовавший в сентябре того же года, подал флоту новый случай ниспослать гром побед на врагов своих.

Турция, как мы уже упомянули, не могла спокойно сносить потери Крыма, столь чувствительной для ее выгод и значения; и, невзирая на обязательства вечного мира, не отказывалась еще от надежды возвратить утраченное. Домогательства ее беспрестанно увеличивались, и новые причины к разрыву были изыскиваемы. Желая, однако, всеми способами отклонить войну, государыня вызвала из Константинополя посланника, действительного статского советника Булгакова, и в бытность свою в Херсоне имела с ним совещание.

Между тем в начале мая сильная турецкая эскадра подошла к Кинбурну; движения ее не предвещали миролюбивого окончания несогласий, и хотя с возвращением Булгакова в Константинополь она удалилась, но Черноморскому флоту, вскоре по отъезде государыни из Крыма, повелено было находиться в готовности к выходу в море по первому востребованию, и даже суда гребной флотилии, сопровождавшей императрицу по Днепру, возвращены были в Лиман и вооружены пушками для усиления защиты Кинбурна и Херсона.

Ожидания оправдались, и Порта, искавшая войны, сделалась еще настойчивее в своих притязаниях, следуя притом внушениям некоторых европейских дворов, с неудовольствием взиравших на быстрое усиление России. Она считала случай благоприятным в том отношении, что Австрия, отвлеченная тогда беспокойствами в Бельгии, не могла подать нам никакой помощи.

Главнейшее требование Порты состояло в возвращении Крымского полуострова и уничтожении с ней торжественных договоров о вечном мире; получив же на это решительный отказ, она немедленно приступила к военным действиям; 5 августа заключила посланника Булгакова в Едикуль, или Семибашенный замок, и к Очакову выслала эскадру из трех линейных кораблей, одного фрегата, одного бомбардирского бота, восьми шебек, шести фелюг и пятнадцати галер и прочих гребных судов.

Начальствовал ими капудан-паша Эски-Гассан, или Эль-Гази [20] , прозванный соотечественниками Крокодилом моря битв, или Крокодилом морских сражений, за его искусство, предприимчивость и необыкновенные подвиги и храбрость. Он командовал «Капуданой» или адмиральским кораблем во время Чесменского боя в 1770 году и был в числе немногих спасшихся с этого корабля, истребленного пламенем. По возвращении в Константинополь, султан Махмуд сделал его капудан-пашой, и теперь он жаждал случая загладить прежнюю неудачу.

Августа 16-го турецкая эскадра остановилась перед Очаковом и, прежде чем обнародована была там война, сделала нападение 21 августа на фрегат «Скорый» (капитан-лейтенант Обольянинов) и 12-пушечный бот «Битюг» (штурман Кузнецов), стоявшие в Лимане, близ Кинбурна, в ожидании прибытия от Глубокой Пристани новопостроенных корабля «Владимир» и фрегата «Св. Александр Невский» с несколькими транспортами.

Преследуемые всеми мелкими турецкими судами, фрегат «Скорый» и бот «Битюг», после храброй защиты, продолжавшейся шесть часов, успели наконец удалиться к Глубокой Пристани, имея только трех матросов убитыми и одного раненого, и потопив один турецкий кирлангич; но неприятель заградил выход в Черное море. Контр-адмирал Мордвинов, бывший тогда старшим членом Черноморского адмиралтейского правления, находясь на фрегате «Александр Невский», наблюдал за действиями судов в Лимане.

Оскорбление, нанесенное Булгакову, и вероломное нападение на суда наши перед Кинбурном были со стороны Порты первыми вызовами к войне, ознаменованной богатырскими подвигами русского воинства и покрывшей его славой почти баснословной. Высочайший манифест о войне с Турцией был обнародован в Санкт-Петербурге 9 сентября 1787 года; но на первое время сухопутным войскам назначено было одно охранение пределов России, и только Севастопольскому флоту, состоявшему под начальством контр-адмирала графа Войновича, у которого под командой находился Ф. Ф. Ушаков, повелено действовать наступательно и истреблять неприятельские суда всеми средствами.