Греков сожительствовал со всеми начальницами МСЧ по очереди, в порядке их служебной смены, читал умные книги, досыта спал и гулял по лугам и перелескам. Питался за зоной, в семье одного начальника. «Тихо догорал», по его собственному выражению. В это утро он мягко взял меня под руку:

— Хочу предупредить. Вас ожидает неприятная перемена в образе жизни.

Анечка побледнела. Греков сочувственно пожал ей локоть.

— Я кое-что случайно слышал. У Рачковой месяца два тому назад сорвалась отправка вас обоих в этап. Вы оскорбили ее как женщину. Берегитесь: будет предпринята новая попытка сделать вам гадость. Выбран день, когда начальства не будет в зоне и заступиться окажется некому.

— Сегодня? — спросил я, вздрогнув.

Греков опустил глаза.

— Не знаю. Но будьте готовы. Хотя бы морально. Разрешите откланяться?

Уже издали он обернулся:

— Что можно и когда можно, я сделаю! Помощь будет, если только успеет…

Прижавшись друг к другу, мы медленно побрели в барак.

В моей кабине все в сборе.

— Только что был обход. Удача: сегодня дежурит Плотников. Можно начинать! — хором встретили меня все собравшиеся.

Царица Тамара… Какая стерва…

— Ладно. Но на случай каждый должен иметь наготове жалобу на какое-нибудь заболевание, а я одену халат и стану у полочки с лекарствами. Вольф, сядьте на порожках и в случае чего запойте или стукните в дверь! Георгий, займите место у окна и смотрите вбок направо — следите за вахтой! Ну, все? Я начинаю. Кстати: сейчас зарубили Боба-Гориллу. Да, да, — лежит под деревом около бани. Убил Васек-Карзубый. Мне назначат нового комиссара. Да, найдется. Ну, как — все?

Я вынул из столика маленькую книжицу в красной обложке с портретом одутловатого бородатого человека. Прикрыл ее коробкой с порошками. Расправил шпаргалку с цитатами. Подумал. Перед глазами все еще стояли лужи горячей крови, отражающие весеннее голубое небо, и брезгливая улыбка Грекова, но я сделал над собой усилие: ведь доклад — это радость, это дверь в другой мир, это Шелковая Нить, которая вопреки всему нас ведет в бессмертие… Будь что будет!

Лишь бы не потерять Анечку! Я успокоился и почувствовал прилив душевных сил и уверенность. Покуда мы в состоянии думать, жизнь имеет смысл, она — радость.

Слушатели закурили, устроились удобнее и стихли.

— Товарищи, — начал я, — я заготовил не совсем обычный доклад. Может быть, это вообще не очередное сообщение, а что-то другое, но что именно — мы сообща определим позднее. Представьте себе, что выступает медицинский эксперт и разъясняет неспециалистам некоторые медицинские понятия.

— Штилле нахт, хайлиге нахт, — вдруг хрипло запел на порожках Вольф новогоднюю песню.

Я сунул шпаргалку в карман.

— Приготовились. Откройте рот! — сказал я Майстраху. — Когда у вас заболело горло?

Дверь распахнулась рывком. На пороге Верка-Гроб.

— Доктор, скажи Антипке, чтоб убрал простыни с койки Боба. Украдут враз.

— В чем дело?

— Грязнулька переходит в барак. Ко мне в бригаду. Мы будем кушать вместе. Понял?

— Вполне.

— Я ее забираю сейчас же.

— Давай, давай, Верка! Поздравить с законным браком?

Верка оскалила ровный ряд крупных белых зубов. Это была красивая девка — статная, смуглая. С удалой улыбкой. С бесшабашным заломом кубанки. Она чем-то напоминала Федьку-Шрама.

— Опасная гадина! Убийца! — заговорили мои слушатели, едва Верка захлопнула дверь. — А насчет свадьбы вы правы, доктор: она кобел. Только ведь у нее есть девочка и хорошенькая — та, что обокрала хлеборезку, помните? По кличке Борька!

— Ту Верка сплавит в этап: Грязнулька красивее!

— Верка, как Тамара Рачкова: она — опасный любовник! Грязнульке еще нужно подумать…

— Тише, товарищи, кончайте разговоры. Время идет!

— Штилле штеен ди боймен, мехт ихь иммер зо троймен…

Дверь опять рванулась настежь. Верка остановилась на пороге, широко расставила ноги в ярко начищенных сапожках и подперла бока маленькими кулачками. Чиркнула исподлобья живым взглядом по всем сидящим и вдруг неожиданно тихонько спросила:

— Принимаете в компанию?

— Куда? В какую компанию? Борис Владимирович, так раскройте же рот! На что жалуетесь?

Верка расхохоталась.

— Страсть люблю ученые разговоры. Я сяду в углу и не буду мешать. А нагрянут гады, так вам же лучше — меж самой контры вдруг блатная! Я первая открою рот и попрошу таблетку от живота.