Начальником М. Валахии гр. Каменским был назначен ген. Засс. Совершенно не зная его в нравственном отношении, граф поручил ему покровительствовать торговле с Видином и Трансильванией. Это был неистощимый источник богатства, так как он должен был собирать пошлины, в размере 2-х дукатов с каждого тюка товара, Засс же брал вдвойне, и таким образом он украл из государственной казны более 10 тысяч дукатов.

Общественное мнение о грабежах Засса, жалобы жителей М. Валахии и боязнь Австрии, негоцианты которой, беспокоясь за свою будущность, только начали заявлять о бесчинствах Засса, – все это заставило Кутузова сместить его и назначить на это место ген. Войнова, но Засс не испугался этой строгости и, зная хорошо характер Кутузова, уже составил план действий с ним.

Он явился в Бухарест и, нисколько не стесняясь, со своей обычной уверенностью и нахальством, стал везде бывать, а г-жа Засс, смелая и предприимчивая особа, как все женщины, занимающиеся каким-либо ремеслом, позволила себе высказать графине Тизенгаузен, дочери Кутузова, приехавшей на несколько дней к своему отцу, дерзкие обвинения против нашего главнокомандующего, прибавив, что ее муж собирается подать на него жалобу двору.

Г-жа Тизенгаузен, полная негодования, передала об этом происшествии своему отцу, ожидая, что он еще больше восстанет против Засса, но случилось совершенно противоположное: при одном слове «двор» Кутузов задрожал от страха, Засс же уверил его, что только единственно он может повести дело, касающееся Видинской флотилии, и, таким образом, он был послан в Крайово. Хороший же и честный Войнов должен был возвратиться в Слободзейский лагерь.

Кутузов, привыкший прибегать к маленьким способам и интригам, обратился ко мне с просьбой написать ему извинительное письмо, а кроме того, он написал ему сам. Но Войнов не удовлетворился этими холодными заглаживаниями своих ошибок и, приехав в Бухарест, был ужасно озлоблен и огорчен всем случившимся, и мне стоило большого труда его успокоить.

Засс, возвратясь в Крайово, снова начал свой грабеж, но только с еще большим нахальством [114] .

Кутузов выказал нам свою слабость и в другом отношении.

Главную квартиру наводняли волонтеры всех родов оружия. Я уже описывал их в записках 1810 г., но еще раз повторю, что они вели ужасно распутную жизнь, устраивали оргии и делали долги, затем, имея постоянные сношения с Петербургом, они передавали туда обо всем, происходившем в главной квартире, легкомысленно осуждая генералов; но часто писали и необдуманно, под первым впечатлением, и потому их сообщения о людях и событиях были не всегда верны [115] .

Государь знал о бездеятельности и бесполезности этих молодых людей при главной квартире и хотел исключить их совсем со службы, но беспокоимый постоянными просьбами родителей, наконец уступил, но повелел удалить их из главной квартиры и раскомандировать по полкам.

Граф Каменский годами был не старше этих прикомандированных, которые как бы составляли его свиту, не повиновался этому приказу; Кутузов же, прочитав приказ Его Величества, приказал разослать этих господ по полкам, но тут в главной квартире произошла какая-то революция, ибо никто не хотел уезжать оттуда. Тогда Кутузов, вместо того чтобы наказать бунтовавших и исполнить приказ, не выдержал и уступил их крикам, т. е., скорее, тем опасениям, которые вселяли ему родители этих авантюристов, и, таким образом, они по-прежнему остались при главной квартире.

Сенатор Милониевич, по неверно рассчитанной экономии, уничтожил в Валахии спатарию. Спатар – это начальник высшей полиции; вся его деятельность заключалась в том, что он собирал к себе всех воров и разбойников, подкупал их деньгами и таким образом мешал им практиковать их промысел. Когда уничтожили эту должность, то все служащие у спатара болгары очутились без дела; тогда они разделились на банды и стали разбойничать по всему краю, вплоть до ворот Бухареста.

Чтобы уничтожить грабежи и убийства, Кутузов восстановил спатарию и поручил ее одному греку, по имени Понтосуглону, человеку очень умному и деятельному, который начал с того, что собрал у себя половину этих бунтовавших разбойников и с их помощью переловил другую воловину. Это ему вполне удалось, и разбои утихли.

Генерал Кутузов сильно покровительствовал валахам и защищал их от разорения и убытков, которые могли причинить квартировавшие там войска. Под страхом наказания, он запретил полкам пользоваться каким-либо имуществом жителей, потому что злоупотребления войск доходили до такой степени, что деревни, через которые проходили войска, оставались совершенно опустошенными.

Кутузов сумел даже обойтись вовсе без сбора подвод для нужд полков, так как в это время у жителей Валахии наступила жатва. Чиновники, конечно, были опечалены этим, так как для них это, наверное, было бы большим доходом. Когда обращались к исправнику с требованием ста повозок, он наряжал 1000 и, отсылая 900 обратно, брал за них большие суммы денег.

Приняв мой план, генерал Кутузов разместил войска так, как я обозначил. На меня было возложено командование главными силами, собранными в первых числах мая в Синтешти, на Лазибере, в 25 милях от Бухареста.

Как военная позиция это место было прекрасно, тем более, что оттуда можно легко попасть во все нужные пункты. Относительно климата эта местность была очень здоровая только ранней весной, но с июня месяца там начиналась страшная жара, все реки пересыхали, а ил начинал гнить. Все мосты были починены, дороги, ведущие к Дунаю, исправлены, позиции подняты, и мы только ожидали событий. По моему проекту и по приказанию двора Силистрия и Никополь были покинуты и разорены. Никополь был разрушен до основания гр. С.-При, генерал же Юзов не так безжалостно поступил с Силистрией, где он оставил несколько домов.