Когда спагетти были съедены, заиграла новая песня. Aerosmith. Макс встал.

– Иди ко мне, красавица моя, – произнес он. – Помнишь?..

Элли знала, что сейчас будет. Раньше они делали это часто, но теперь даже трудно было припомнить, когда Макс и Элли танцевали в последний раз.

Макс протянул руку, и они отошли от стола. Он обнял Элли за талию, взял ее руку и притянул к себе. Прислонился щекой к ее затылку, а Элли коснулась губами его ключицы. И они стали медленно танцевать. Наконец Элли ощутила, что напряжение уходит.

Макс тихонько мурлыкал припев ей на ухо, и Элли готова была поверить каждому слову. Она больше не могла молчать. Они должны сказать друг другу правду, прямо сейчас…

– Макс, – прошептала Элли.

– Вот черт, – выругался Макс, когда из кухни зазвонил телефон. – Ничего не скажешь, очень кстати! Извини, любимая.

Макс разжал объятия, провел пальцами правой руки над левой грудью Элли, наклонился и поцеловал ее в уголок рта.

– Никуда не уходи. Мы еще не закончили.

Элли разочарованно плюхнулась обратно на стул, а Макс зашел на кухню и выключил музыку. В саду снова стало тихо, но тишина была какая-то неприятная, и у Элли возникло странное ощущение, будто кто-то не сводит с нее глаз. Элли невольно вздрогнула и принялась внимательно разглядывать кусты. Что это? Элли вдруг заметила маленький, яркий огонек около пруда с рыбками. Как только Макс взял трубку и сказал «алло», огонек тут же погас.

Элли сразу все поняла. Огонек – это подсветка мобильного телефона. Кто-то прячется в саду. По всему телу пробежала дрожь. Макс несколько раз повторил «алло, алло», но Элли знала, что никто не ответит.

И тут она услышала голос. Он шепотом пел первый куплет той же самой песни:

Потом Элли заметила в темноте силуэт певца. Тот сделал шаг вперед, и Элли уже собиралась закричать, когда услышала, как Макс положил трубку, пробормотав:

– Не отвечают. Мало того что отвлекли…

Силуэт скрылся из вида.

Макс вышел на террасу и снова протянул Элли руку:

– Ну что, продолжим, любимая?

Но она поспешно принялась собирать со стола тарелки.

– Макс, давай лучше внутрь пойдем, а то холодно стало.

На лице Макса явственно читалась обида. Элли хотелось поцеловать его, утешить, но не рискнула сделать это здесь. Нельзя, чтобы темная тень подошла ближе, чем она уже есть.

И снова бессонница. Интересно, почему в пять часов утра все видится в особенно мрачном свете? Потому что все остальные спокойно храпят в удобных кроватях, и только ты лежишь и страдаешь?

В углу тихо играло радио, но от него легче не становилось. Музыку по ночам передают заунывную, а ведущие говорят тихими, вкрадчивыми голосами, будто стараясь усыпить слушателей. Но только начнешь поддаваться и погружаться в сон, как тебя будят местные новости.

В последнее время говорили исключительно про Эбби Кэмпбелл. Рассуждали, какое счастье для родных, что ее состояние улучшилось (да уж… хорошо счастье…), и как инцидент заставил всех сплотиться.

А еще твердили, будто Эбби похитили, но это была неправда. Просто хотелось сделать ей сюрприз. Они стали такими хорошими друзьями в Фейсбуке. Эбби должна была обрадоваться, узнав, кто такая Хлоя на самом деле.

Мне просто хотелось дотронуться до тебя, Эбби. Обнять. Поцеловать. Для этого пришлось долго готовиться, выжидать. Но ты оттолкнула меня. Дала понять, что не нуждаешься во мне.

А теперь Эбби обо всем расскажет, и, конечно, никому в голову не придет отнестись ко мне с пониманием. Совсем как в прошлый раз. Тогда было то же самое.

Ты оттолкнула меня, Эбби. Ты даже представить себе не можешь, какая это боль. Как ты могла поступить так со мной? Я не желаю тебе смерти, но если ты выживешь, моя жизнь будет погублена.

Как только Эбби начнет говорить, тщательно создаваемый фасад новой жизни рухнет, а этого допустить нельзя. А вдруг водитель заговорит первым?

Надо торопиться. Кто-то должен умереть.

И Элли поможет. Но достаточно ли она запугана, чтобы делать что велят? Без участия Элли план провалится. Она – самое важное звено. Приманка.