– Постараемся убедить их. Ты можешь идти?

Дирка попробовала сесть, но застонала и снова замерла неподвижно.

– Ноги не двигаются… – прошептала она.

– Тогда я пойду и позову мужчин.

– Моргот идет сюда. Я чувствую его. Слушай! Слышишь?

Но Сондра ничего не слышала. Легкий испуг, который она ощутила, показался ей всего лишь отзвуком страха Дирки, однако этот испуг никуда не исчезал, напротив – он разрастался, обретая реальность, пока не зажил внутри нее своей собственной жизнью. Сондра с шумом втянула воздух и посмотрела на Дирку.

– Даже если я останусь жива, я не протяну долго, дитя мое. Мне не хочется лежать здесь и беспомощно ждать его прихода. Ты не знаешь, что он такое, Сондра. Не знаешь, что он со мной сделает. Если я не безразлична тебе чуть-чуть, хоть самую малость, ты должна… – заговорила Дирка, задыхаясь от боли и страха, – ты должна сделать то, что должно быть сделано.

Сондра подняла нож и приготовилась нанести Дирке смертельный удар в шею. Дирка шепнула: – Прости…

– Однажды, – ответила Сондра, но, прежде чем нож опустился, воздух вокруг них замерцал. Какая-то сила вырвала нож из руки Сондры и отшвырнула ее прочь от Дирки. Девушка почувствовала, как страшный холод коснулся ее тела и проник внутрь, грозя заморозить, остановить сердце.

– Моргот! – еле слышно воскликнула Сондра. Его тело медленно появлялось в воздухе прямо перед ней. Колдун был одет в белый плащ, полы которого раздувал волшебный ветер. Впереди, на самой груди Моргота висел амулет из черного железа. Брелок был выполнен в форме черепа, и желтые камни в его глазницах, казалось, сверлили Сондру свирепым взглядом. Серебристые волосы и бледная кожа Моргота светились холодным белым светом, а в глазах плясали огоньки факелов. Он был так похож на Джонатана, что, когда он улыбнулся и назвал ее по имени, Сондра невольно потянулась к нему, но опомнилась и метнулась к ступенькам.

– Моргот! – крик Дирки эхом повторил шепот Сондры. Моргот обхватил ее руками за талию и резко приподнял с пола. – Ты ослушалась меня.

– Отпусти Сондру, Моргот. Она бесполезна для тебя.

– Молчи! Она – невеста моего сына.

– У тебя может быть другой сын, ты сам так сказал. Ты обещал своего ребенка мне.

Нажатием руки Моргот сломал ее позвоночник о колено, и ноги Дирки ожили, затанцевали в агонии. Дирка открыла рот, чтобы закричать, но он заглушил крик, накрыв ее губы своими губами. Он целовал ее так же, как прежде, страстно и глубоко, но на этот раз он пил ее дыхание вместе с жизнью, медленно и жестоко. Когда тело Дирки обмякло в его руках, он небрежно бросил его на пол и, наклонившись над ней, стал ощупывать его руками, отыскивая и высасывая из Дирки последнее тепло жизни.

Закончив, он поднял голову и посмотрел на Сондру. Лицо у Моргота было почти счастливым, поскольку на некоторое время его голод был утолен.

– Дочь моя, – проговорил он, протягивая к ней руку, – пойдем со мной.

Сондра отрицательно замотала головой и попыталась позвать на помощь, однако непонятное слово, произнесенное Морготом, и быстрый жест заставили ее молчать. Светлые, как и у Жона, глаза Моргота сузились.

– Я был добр с тобой ради него. Идем.

Руки Моргота снова протянулись к ней, и Сондра ударила его в лицо. Моргот хрюкнул от боли. Этот звук убедил Сондру в том, что Моргот вполне реален, раз может чувствовать боль от физического удара. Она брыкалась и царапалась изо всех сил, но он сумел прижать ее к себе. Последовал быстрый взмах кулака, и Сондра потеряла сознание от сильного удара по голове.

Она не чувствовала, как Моргот, превратив ее во что-то маленькое, протаскивал ее сквозь широкую расселину в стене пещеры, сквозь узкий коридор, ведущий в сталактитовую пещеру, где на стенах перемигивались яркие огни. Когда Сондра снова открыла глаза, Моргот держал ее на коленях, сидя на возвышении у края бассейна, промывая водой ее израненные ноги и руки, исцарапанные острыми камнями в тоннеле, стирая кровь полосками ткани, которые он отрывал от ее превратившегося в лохмотья платья.

Увидев, что она пришла в себя, он крепко схватил ее за волосы и запрокинул ее голову, заставив глядеть себе в глаза.

– Ты собиралась отправиться к Стражам, не так ли? И ты думала, что эти усталые старики сделают хоть что-нибудь, чтобы спасти моего сына?

Сондра не отвечала. Она не знала ответа.

– Когда настанет время, именно я спасу его. До тех пор ты останешься со мной. Как сказал мне мой сын, ты прекрасна и в своем чреве ты носишь наше будущее. Твой сын будет обладать невероятной властью и могуществом.

– Твой внук? – удалось спросить Сондре, хотя губы с трудом шевелились, а язык отказывался повиноваться.

Моргот не ответил, только поглядел на нее своими светлыми, словно металлическими, глазами. Сондра вспомнила историю матери Жона и способ, каким он был зачат. Страшная мысль забрела ей в голову, и от этой мысли внутри у нее все похолодело.

Моргот догадался, о чем она думает. Появившаяся у него на губах улыбка отнюдь не успокоила Сондру.

На следующий день после пленения охрана возле сарая, в котором помещалась клетка Жона, удвоилась. На лицах мужчин Джонатан увидел растерянность и страх, в их приглушенных голосах звучало сомнение, а в глазах подчас мелькала слабая тень сострадания.