Шрифт:
Значит, и здесь сапёры и бойцы из УРа норки для сусликов копают. Но этот капитан хотя бы своим не врал, а молчал и скрипел зубами от злости, страшно гоняя народ.
Бригадир посмотрел на свою чёрную от масла и смазки руку и буркнул неопределённо:
– Одну попробуем, но без гарантии.
Максим перебирал в уме всё, что помнилось о дотах 1941-го. В памяти резко всплыла фотография с полуодетым немцем около нашей Л-17. Та стояла на фундаменте и в мощной раме, прикрывавшей расчёт с фронта.
Но он чуть подправит идею предков. Куда-то же придётся деть в последнюю ночь эту груду неустановленных бронированных дверей и противоштурмовых решёток. Вот тогда только прямое попадание выведет орудие из строя.
– Не надо трудового энтузиазма. Я понимаю, вопрос в вашей компетенции. Пока не подпишут акты сдачи-приёмки – пушки ваши. Но можно не успеть. Орудия через сорок восемь часов должны быть готовы вести огонь. Давай решать: я выделю людей, и не простых – командиров и сержантов. Ребята квалифицированные и опытные, – капитан улыбнулся, – в смысле, могут грамотно подать, принести и даже прикрутить что-то на место. Вместе поработаете. А мы их, по готовности, трактором растащим на позиции, рядом с дотами, где намечен монтаж. Пусть там, а не вместе постоят.
– Надо запросить разрешение у руководства, – на всякий случай заартачился собеседник, вытирая паклей замасленные ладони. Капитан подбивал его на нарушение технологии, отвечать же придётся не военному, а бригадиру своей головой.
Максим вздохнул: как убедить человека? Мастер никаким боком к батальону не относится. Гражданский специалист, пошлёт в сердцах куда подальше и будет прав.
Словно помогая комбату, в небе ударила шальная пулемётная очередь [79] .
79
Реальный факт. В. К. Зайцев, сержант (333-го полка 6-й СД), вспоминает, что 19 июня 1941 г., находясь на строительстве укреплений, был ранен в руку пулей с германского самолёта. См.: сб. «Героическая оборона». Минск: Госиздат БССР, 1963.
– Воздух! – проорал наблюдатель.
Ненашев буквально вбил бригадира в «сквозняк» дота. Как-то не геройски, телом. Не он один. На рефлексах в окопы и траншеи попрыгали все, но бойцы пулемётного батальона быстрее.
На немецкую сторону со снижением уходил небольшой самолёт с неубирающимися шасси, а преследовавшие его истребители разворачивались обратно.
«Хеншель-126», – машинально определил Панов.
Ох, увидит Ненашев одного интеллигентного типа в круглых очках, сразу попросит сменить вывеску. Дабы не путали после близорукие люди аббревиатуры НКВД и НКИД.
10 июня 1940 года по линии Комиссариата иностранных дел СССР подписал с Германией конвенцию по решению пограничных конфликтов. Пограничники строго соблюдали международный договор с пока ещё дружественным соседом. Но товарищ Берия почему-то стал «трусом и предателем», запретив стрелять по немецким самолётам. По любому инциденту стороны были обязаны заявлять друг другу протест и разбираться вместе. Воздушных нарушителей предлагалось сажать, мало ли, заблудился или подвела техника. Тогда пилота и самолёт возвращали обратно. И большинство претензий немцы признавали, подчёркнуто уважительно относясь к соседям [80] .
80
Подробности см.: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 1. Кн. 2. М.: Книга и бизнес, 1995.
Существовал и другой, легальный путь. Видимо, из-за неуёмной жадности Геринга штурманам бомбардировщиков приходилось постоянно подхалтуривать пилотами пассажирских рейсов «Люфтганзы». Сегодня у кого-то не выдержали нервы. Или слишком близко к разведчику подобрались самолёты большевиков, или очень наглым был фашист, перешедший на бреющий полёт ровно над позициями батальона Ненашева.
– Да чтоб у тебя керосин, сука, кончился! – погрозил вслед кулаком бригадир, вызывая изумлённый взгляд Максима.
– Знаешь, отец, руководство руководством. Твоё право. Но мне здесь ровно через два дня немца встречать. Каждый ствол нужен. Прибудет начальство – вали всё на меня. Мол, оружием угрожал, лицом по земле возил. Топтал, наконец. – Максим поймал ответную усмешку. – Как закончите, сразу готовьтесь к эвакуации. Чтоб по первому свистку чемоданы схватили – и на восток. Сухпайком дня на три вашу команду обеспечу. А ещё запрос всё же пошли, но на бумажке.
Оружейник пристально посмотрел на капитана и вновь покосился на небо. Да, не шутит и точно знает, что не успеют рассмотреть его бумагу.
– Хорошо, сделаю. Но смотри, я твои слова запомнил! Чтоб отказу потом не было!
Максим развёл руками, а бригадир, что-то бурча под нос, ушёл.
Вот и появились у него почти морские пушки. Такую махину руками не развернуть. Хорошо, сектор обстрела в шестьдесят градусов. Но часто стрелять нельзя, без охлаждения выйдет из строя.
Капитан задумчиво поскрёб подбородок. Лучше, чем ничего. Минус одно раздвоение личности в воскресный день. Не придётся до первых выстрелов галопом нестись на местный полигон.