– Тогда, боюсь, вам придется обратиться к министру внутренних дел и попросить его освободить вас от надзора полиции, поскольку я не беру на себя такую ответственность.

Фэншоу выпустил изо рта длинную струю дыма и демонстративно раздавил окурок в пепельнице.

– Очень хорошо, – проговорил он наконец. – Я готов рассказать вам все. Показания Дюпена в основном правдивы. В пятницу утром я действительно заходил к Баллантайну. – Непроизвольная гримаса исказила его лицо при произнесении этого имени. – Мне удалось проникнуть к нему под вымышленным именем, и, едва увидев, кто я, он выставил меня из конторы. Но я успел сказать, что о нем думаю.

– Вот как?

Фэншоу улыбнулся. У него была восхитительная и даже ослепительная улыбка, хотя сейчас в ней проглядывалась частичка злорадства.

– Уважаемый инспектор, – произнес он, – это то, что вы хотели узнать, не так ли? Не представляю, чем еще могу помочь вам.

Маллет скрестил руки и положил их перед собой на стол. Возвышаясь над фигурой, откинувшейся назад в низком кресле, он выглядел удивительно впечатляюще, и, когда заговорил, его голос прозвучал на редкость настойчиво и звонко.

– Давайте не будем ходить вокруг да около, – сказал он. – Я буду предельно откровенен с вами и хочу, чтобы вы проявили откровенность со мной. Из всех живущих на свете людей вы имеете самые веские основания ненавидеть Баллантайна. Во время вынесения вам приговора вы публично угрожали его жизни. На следующий день после вашего освобождения он был убит. В то же время вы жалуетесь, что полиция наблюдает за вами, и отказываетесь нам открыться.

– Позвольте заметить, инспектор, – холодно отозвался посетитель, сидящий в кресле, – что это первая возможность «открыться вам», как вы изволили сказать.

Маллет почувствовал, что его впечатляющее положение не дает желаемого эффекта.

– Я не могу допрашивать всех сразу, – пробормотал он.

– Совершенно верно, хотя, несомненно, у вас есть способные помощники. Сейчас, будучи здесь исключительно по своей доброй воле, могу ли я предположить, что, если отвечу на ваши вопросы, детективов снимут с наблюдения?

– Я ничего вам не обещаю, – ответил Маллет. – Это зависит от того, насколько вы оправдаете наши ожидания. Полагаю, для невиновного человека естественно желание оказать содействие полиции.

– Если под содействием полиции вы имеете в виду помощь в аресте человека, убившего Баллантайна, – снова та же странная гримаса на лице, – то я не стану помогать вам. Он сделал полезное дело, которое я сам был бы рад сделать.

Инспектор решил зайти с другой стороны.

– Тогда в ваших интересах убедить нас, что вы к этому не причастны, – произнес он.

Фэншоу громко рассмеялся.

– Если на то пошло, спрашивайте! – воскликнул он. – Что вы хотите знать?

– Начнем сначала, – сказал Маллет. – Зачем вы пошли к Баллантайну в пятницу утром?

– Затем, что он разорил меня, и не только меня, а многих людей, доверявших мне. Мой банк рухнул из-за того, что мы поддержали его и его махинации. Баллантайн вовремя вышел из игры и очень ловко, а я остался, как говорится, за все отдуваться.

– И вы пришли к нему в надежде получить компенсацию?

– Если можно так сказать, да.

– Очень хорошо. Теперь о ваших передвижениях в течение дня.

– Ну, какие могут быть передвижения у только что освободившегося узника в Лондоне, где нет ни друзей, ни перспектив. Главным образом я ездил на верхней площадке автобусов. Весь день бесцельно колесил по городу, просто наслаждаясь ощущением, что снова сам себе хозяин, и отмечая изменения, случившиеся за время моего отсутствия. И вы не представляете, как изменился Лондон за последние четыре года, инспектор. Об этом можно было бы написать книгу.

– А потом?

– Потом я вернулся домой пить чай.

– Что вы имеете в виду, говоря «домой»?

Фэншоу поморщился.

– Это весьма условно, инспектор, – пробурчал он. – Да, вы правы, конечно. У меня сейчас нет дома. Я имел в виду квартиру моей сестры.

– В Дейлсфорд-Корт-Мэншнз?

– Да. Я знаю, что вы собираетесь сказать. В пределах двухсот метров от Дейлсфорд-Гарденс. Странно, не так ли? – Он улыбнулся, словно оттого, что это совпадение его повеселило.

– А потом?

– Потом я собрал вещи и уехал за границу.

– В тот же день?

– Конечно. Точнее, в тот же вечер. На пароходе из Ньюхейвена в Париж. Там живет моя дочь.

Маллет совершенно спокойно выслушал эту информацию, а Франт, едва сдерживая себя, со свистом выдохнул. Фэншоу повернул голову и посмотрел на него, подняв брови, но ничего не сказал.

Инспектор вновь привлек его внимание, спокойно спросив:

– Каким классом вы путешествовали?

– В Сити я купил билет в третий класс в оба конца, прежде чем отправиться… к человеку, о котором мы говорили, – последовал ответ. – Комфорта там никакого, но нищим привередничать не приходится.