– Приму!

Водолеев медленно выпил почти полный стакан.

Крякнув и занюхав выпитое, дворник вроде пришел в себя.

Андрей произнес:

– А теперь я вкратце поведаю о том, что произошло за время моей командировки в Чечню. И еще кое-что поведаю, думаю, небезынтересное для тебя, бывшего командира подразделения спецназа, о господине Оболенском.

– Ну, давай! Послушаю с превеликим интересом.

После того как Андрей закончил свой рассказ, Водолеев ударил кулаком по столу, выругался:

– Ну, Петя! Ну, сука! Эх, и тварь, чтоб ему пусто было!

Андрей попытался успокоить бывшего полковника:

– Спокойней, Анатольич, на нас обращают внимание, а это лишнее.

Водолеев огляделся, поморщившись:

– Кто обращает внимание? Эти, что у стойки? Да им, кроме своей утробы, ни до чего дела нет. Но каков же пидор Оболенский! Надо же, против своих пошел!

– Я сказал, Анатольич, успокойся.

– Ладно, все, спокоен, спокоен! Так ты здесь, как понимаю, для того, чтобы этой гниде прищемить хвост?

– Точнее будет сказать, для того, чтобы наказать оборотней.

– Оборотней? На Оболенского еще кто-то из Службы нашей пашет?

– А тебя это удивляет?

– Да! По идее, Петруха должен работать один. В Службе, я имею в виду. Конечно, помощники ему нужны, без них не обойтись, но таковых безопасней взять со стороны. А он, значит, кого-то из своих к себе прицепил?

– Да! Григоряна и Лопырева! Это те, о ком я точно знаю. Лопырь, правда, теперь не в счет. Но, возможно, ими круг сообщников генерала не ограничивается.

Дворник потер лоб:

– Постой, постой! Оболенский сегодня приехал с Григоряном. Я находился недалече и разговор их слышал. Генерал сказал капитану, чтобы тот занимался с теми, кто будет завтра сопровождать груз, что сам он до обеда просидит в штабе, потом по обстановке, а вечером на дачу. Точно. Так сука Оболенский и сказал.

– У тебя отличная память!

– Не жалуюсь! Ты мне вот что скажи, ты уверен, что Лопырь насчет убийства Ковалевой сказал тебе правду? Ну, не свалил вину на Григоряна, чтобы ты его там в горах сгоряча не удавил?

– Уверен! Лопырь не смог бы хладнокровно расстрелять семью, а тем более ребенка. Он меня-то не смог зацепить, хоть я ему и предоставил такую возможность.

– Зачем?

– Чтобы не стрелять в безоружного человека.

– Ясно! Значит, Армен Ковалевых порешил?

– Он. И только вот за это.

Андрей передал конверт дворнику, объяснив:

– Там фотография, которую Настя сделала в кафе, и досье на Батыра. Из-за этих бумаг всю семью и загубили. Сохрани их! Мало ли что? А мне они не нужны.

Взяв конверт, бывший полковник тяжело вздохнул:

– Что ж это на земле-то нашей грешной творится, а, Андрюша?

И тут же посуровев, Водолеев протянул майору руку:

– Дай ствол! У тебя есть, знаю! Мне терять нечего. Я прямо сейчас пойду и замочу обоих! На виду у всех!

Москвитин отрицательно покачал головой:

– Нет, товарищ полковник, эти ублюдки мои. Да и рано еще мочить их. Но ты не переживай. От меня им не уйти. И ты это знаешь.

– Знаю, но зачем тебе жизнь свою молодую из-за этих гадов калечить?

– Она уже искалечена так, что дальше некуда. И давай эмоции в сторону. Мне нужна твоя помощь.

– Все, что в моих силах! Говори, Андрей.

– Помнится, у тебя была машина.

Водолеев протянул:

– Э-э, когда это было? Машина-то и сейчас существует, да вот толку от моего «Москвича» никакого, но есть «семерка» внука. Недавно купил. Сам с семьей на юга укатил поездом, а «жигуленок» свой мне под присмотр оставил. С документами. Сейчас пойдем ко мне домой, заберешь ключи, доверенность сам нарисуешь. Что еще?

Андрей допил пиво:

– Еще мне хотелось бы узнать, где сейчас обитает капитан Григорян. Не в смысле, где он на данный момент находится, а где живет, где ночь сегодняшнюю проводить будет. Не думаю, что на даче генерала.

Дворник посоветовал:

– А ты на машине новой встань возле этого бара вечером, да сам и проследи, куда поедет Армен!

– Он на какой тачке катается?

– Последнее время его пара каких-то молодчиков на «Форде» после службы подбирает.

Москвитин взглянул на Водолеева: