– Расскажи мне о своём прошлом.

– Тогда оно останется в тебе. Я этого не хочу. Режь. – Она снова провела рукой по волосам и на ладонях протянула их мне. Волосы расплескались по её тонким пальцам. Я видел, что ей это нужно, как будто вся жизнь начнется с начала по мановению чужой – моей – руки. Стало не по себе. Я поддался её символам. И мне вдруг показалось, что, разрезая ножницами её прошлое, я лишаю прошлого и себя. Садясь в свой первый поезд, я мечтал об этом. Но что мне останется, если отбросить прошлое в чёрную дыру памяти? Меняющийся пейзаж за окном? Заброшенный парк? Чужие города? Застрявшие в одной секунде стрелки? Девушка под дождем? Незнакомые люди? Шаги от одной двери до другой? Что? Я вцепился в свое прошлое с отчаянностью утопающего в настоящем.

Я просто поддался её выдумкам. Этот парикмахерский ритуал ничего не значит, или – не должен значить – для меня. Но для неё, я чувствовал, это повод сделать шаг вперёд. Она верила в будущее.

Моё смятение понемногу исчезло. Я провел внешней стороной кисти по её волосам и продел пальцы в металлические кольца ножниц для ткани. Ткани прошлого расползлись под их лезвиями, и первая прядь тёмных волос упала на потрескавшийся лакированный пол. И другие опали следом, как чешуя, что сковывала жизнь неподвижным панцирем.

За мной оставалось ещё много кружек чая, когда она сказала, что должна идти. Я был ей больше не нужен.

– Спасибо тебе за всё. И за чай. Увидимся в будущем.– Её глаза улыбались.

– Я не верю в будущее.– Предупредил я.

– Ну что ж… – Она не знала, что сказать, и без конца трогала свои волосы, которые теперь едва доставали до плеч. Я думал о том, что я хороший парикмахер. Я думал о том, что всё это абсурд. Бутафория. И всё же я не мог не ощутить, что стал богаче на ещё одну жизнь.

– Пока, – произнес я, зная, что никогда больше не увижу её. Мне было всё равно.

– Пока.

Я закрыл за ней дверь, убрал в шкаф ножницы для ткани прошлого и налил себе ещё одну кружку чая.

Хотелось увидеть Аллу.

В день нашего знакомства я увидел её издалека, в глубине комнаты, полной незнакомых людей. Все они говорили друг с другом полушепотом, который захлестывал своей шелестящей волной, немыслимо раздражая слух. Тогда и она была для меня не знакомой. Почему я не оставил нетронутым наше незнакомство, почему я подошел к ней?

Она сидела за самым дальним столиком, повернувшись ко мне спиной. На ней была чёрная блузка с таким широким воротом, что плечи и верхняя часть спины были полностью открыты. Тонкий ремешок огибал талию. Одинокая прядь волос, выбившаяся из прически, струилась у неё между лопаток. Я наблюдал за этой золотистой прядью и хотел угадать, какое может быть лицо у этой изящной девушки. Все мои догадки потерпели крах, когда я посмотрел ей в глаза. Она была ни на кого не похожа.

– Вы не подскажете, сколько времени? – Спросил я, потому что ждал друзей.

– Я не ношу часов. – Услышал я в ответ.

Мне больше нечего было спросить. Я спросил, можно ли мне присесть за её столик, и она сказала, что можно. Я сел напротив и чувствовал, как текут сквозь меня минуты, в то время как её взгляд остается всё тем же. Он скользил внутрь, оставался внутри, как тайна, разливался ласковым морем, как сокровенный смысл. Я ощутил нашу близость с первого взгляда.

– Как вас зовут?

– Алла. А тебя?

– Альберт.

С этого все и началось. С «тебя» и «Альберт». Нас связали всего лишь два слова. Ничто в мире так не связывает, как слова, но из каких глубин поднимаются и превращаются в звук эти буквы? Почему она сказала «тебя», ведь мы даже не успели познакомиться? Почему я сказал «Альберт», ведь я оставил людям своё обыкновенное имя? Быть может, она просто не любила, когда к ней обращаются на вы. Быть может, я просто уловил созвучие наших имен, и поэтому мне захотелось произнести вслух именно «Альберт». Мне хотелось, чтобы она почувствовала наше созвучие, – сам я чувствую его до сих пор. Созвучие. Быть может, я нашел то самое слово? Нет же, не подходит. Но неужели этого слова не существует?

Или – не существует нас?

Вскоре пришли мои друзья. Алла оказалась подругой одного из них, – и тогда я понял, что не мог избежать нашего знакомства. Я почти не говорил с ней, но ловил её взгляд, сам не зная зачем, – по инерции. Мне нравилось выражение её глаз, уже тогда наполненных смыслом, который, мне казалось, мог разглядеть только я. Я хотел запечатлеть этот взгляд внутри, чтобы чувствовать его в себе повсюду. Мне это удалось. Её взгляд и до сих пор струится между моими воспоминаниями, как золотистая прядь волос струилась у неё между лопаток.

– Проводи меня. – Попросила она, когда её друг ушел по какому-то срочному делу.

Почему я?..

Мы медленно шли вдоль дороги. Я помню, как замерзли мои пальцы, и как она ушла прочь, не обернувшись. Потом она всегда уходила так же. Вскоре и я перестал оборачиваться, уходя: в конце концов, не так уж важно видеть спину, когда мысленно смотришь в глаза. Особенно бессмысленно было оборачиваться, когда уходила Алла, потому что шаги, которые разделяли нас в пространстве, никак не влияли на нашу мысленную близость. Но тем вечером, глядя ей вслед, я чувствовал, как внутри разрастаются пустоши…