– Судя по вашим словам, господин подполковник, я получил на нее приглашение?

– Более чем приглашение.

– Тогда я не совсем понимаю.

Грейфе улыбнулся, поднялся, обошел вокруг стола, остановился рядом с Тавриным и дружески похлопал его по плечу.

– Это будет ваша свадьба, господин Таврин.

– Моя?

– Так точно! Ваша свадьба с фрейлейн Лидой. И шафером на вашей свадьбе согласился быть лично бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг.

– Вы не шутите, господин подполковник?

– А разве я похож на шутника?

Таврин не ответил, но поймал глаза Грейфе и долго, не мигая, смотрел в них. Немец выдержал взгляд, а затем вернулся на свое место, сел в кресло и улыбнулся.

– Но прежде чем вы займетесь предсвадебными хлопотами, господин Таврин, нам с вами предстоит инструктаж по поводу вашего поведения в Москве. Садитесь и слушайте.

Грейфе сделал жест рукой, приглашая Таврина сесть на указанный стул у приставного столика. Таврин слегка его выдвинул и сел, положив руки на колени и посмотрев на своего шефа.

– Вы с фрейлейн Лидой включаетесь в операцию «Цеппелин». Ваш позывной отныне и до конца операции – триста пятидесятый. Запомнили?

– Так точно!

Операция «Цеппелин» – целиком и полностью плод ума Вальтера Шелленберга и Отто Скорцени. Они непосредственно руководили ее подготовкой и проведением с самого начала, с 15 февраля 1942 года, когда Гиммлер подписал приказ, согласно которому от «Цеппелина» требовалось работать, во-первых, над снижением морально-политического единства СССР, во-вторых, над ослаблением экономических возможностей Советского Союза путем диверсий, саботажа, террора и других средств. Отделения и вербовочные пункты «Цеппелина» существовали во многих лагерях для советских военнопленных, которые с момента начала операции становились основной базой пристального изучения контингента, способного, по мнению гитлеровского командования, послужить мощным источником агентурных резервов. «Цеппелин» тесно взаимодействовал с абвером, главным штабом командования немецкой армии и имперским министерством по делам оккупированных восточных областей. Подрывные акции осуществляли четыре зондеркоманды, укомплектованные опытными кадрами. К их формированию было привлечено несколько учебных центров «Цеппелина», где будущие шпионы и диверсанты, готовившиеся для засылки в СССР, проходили специальную подготовку и соответствующую тренировку. Эти центры размещались в польском местечке Яблонна (под Варшавой), в Евпатории и Осипенко (в Крыму), в местечке Освитц (близ Бреславля-Вроцлава), а также под Псковом, недалеко от деревни Пички, где и проходил обучение Таврин.

Между тем Грейфе продолжал:

– Далее. Проникнуть в Москву по «смершевским» документам вам будет несложно, но в самом городе ими пользоваться будет опасно. Вы должны будете изготовить новые. Всеми необходимыми печатями, штампами и бланками вы будете снабжены. Там вы будете офицером Красной Армии, находящимся в отпуске после ранения. Когда же вы попадете в Москву и обустроитесь там (а для этого вам нужно подыскать частную квартиру и постараться прописаться там), вам в самое короткое время следует начать налаживать контакты с кремлевскими работниками. На первых порах пробраться в Кремль вам поможет еще один наш проверенный агент.

– Как я его… – начал было Таврин, но Грейфе довольно жестко осек его.

– Не перебивайте, Таврин! Просто слушайте. Вопросы можете задавать потом, в конце инструктажа. Так вот! Этот агент сам на вас выйдет. Но помните – это будет только один раз. Далее вы будете действовать самостоятельно. Вам необходимо заводить знакомства со стенографистками, поварихами, телефонистками, машинистками, медицинскими сестрами, которые работают в Кремле и которые, соответственно, могут знать о всех кремлевских распорядках, о местах, обычно посещаемых советскими руководителями, о маршрутах и порядке передвижения правительственных машин по городу, о предполагаемых торжественных заседаниях. Ухаживайте за ними, делайте им дорогие подарки, водите в рестораны, вступайте в интимную связь, наконец. – Грейфе немного помолчал, изучая реакцию Таврина.

Тот был немного удивлен последними словами, Грейфе опытным глазом тут же это заметил и улыбнулся.

– Да, да, Таврин. Женщины всегда и везде, в любых обстоятельствах остаются женщинами. Особенно сейчас, когда идет война и практически все мужчины на фронте. Природа же требует своего. И в этом смысле русская женщина ничем не отличается от немецкой. И вот еще что. – Грейфе выдвинул нижний ящик своего стола, достал и поставил на стол небольшой пузырек с какой-то бесцветной жидкостью. – Возьмите вот это. Вам дадут несколько таких пузырьков, и вам следует по возможности чаще использовать их перед тем, как предложить даме лечь с вами в постель.

– Что это?

– Это специальный препарат, который, при его подмешивании в вино, водку или даже в обыкновенный чай, возбуждающе действует на женщину. Абсолютно безвреден для ее здоровья. Как им лучше пользоваться, вас проинструктирует наш доктор, а в качестве подопытного кролика можете использовать фрау Лиду, – засмеялся Грейфе. – Только одна просьба: делайте это так, чтобы она ни о чем не догадывалась.

Таврин оценил по достоинству немецкое изобретение, разглядывая пузырек со всех сторон, затем хотел было откупорить его, но вовремя спохватился: а вдруг это какое-нибудь летучее вещество? Он поднял вопросительный взгляд на Грейфе, но тот утвердительно кивнул:

– Открывайте, не бойтесь, Таврин. Жидкость никуда не денется, если, конечно, вы не собираетесь ее выпить.

Он захохотал. Таврин хмыкнул, открыл пузырек, заглянул в горлышко сверху, затем поднес к носу и сразу же немного отвел руку в сторону.

– Да, да, к сожалению, жидкость имеет слегка неприятный запах, но спиртное или чай отобьют запах небольшой порции.

При этом почему-то Грейфе не объяснил Таврину, каким образом он сможет определить, где работает та или иная женщина – в Кремле или где-то в другом месте. А возможно, по наивности своей, эсэсовцу казалось, что все советские женщины, гуляющие по Красной площади, уже априори работают в Кремле стенографистками, поварихами, телефонистками, машинистками, медицинскими сестрами…