Но немцы напрасно разыгрывали «психическую». Нервы у нашей пехоты оказались крепкими. Навстречу танкам поползли истребители с гранатами и зажигательными бутылками. Дружный и точный огонь открыли наши танки и зенитный дивизион. Гитлеровцы погасили фары и отступили.

Когда 26 ноября последние части армии переправились через Истру, поступил приказ и бригаде отойти на восточный берег реки, в район Лисавипо Небогатково – Адуево – Алексино.

Бригада сильно поредела. Многие машины давно нуждались в ремонте. Я обратился к Военному совету армии с просьбой предоставить бригаде два-три дня для ремонта материальной части. Командующий ответил незамедлительно:

«Обстановка сейчас такая, что не приходится думать о передышках, формированиях и т. д.

Сейчас ценность представляет каждый отдельный боец, если он вооружен.

Деритесь до последнего танка и красноармейца. Этого сейчас требует обстановка.

Налаживайте все в процессе боя и походов.

Рокоссовский.

26.11.41 г.».

Разумеется, по-своему командующий был прав. Его ответ диктовался чрезвычайно тревожной обстановкой, сложившейся на всем Западном фронте, и особенно на волоколамском направлении. Враг находился в пригородных поселках столицы. Но вместе с тем на сборном пункте аварийных машин бригады, в Снегирях, в 6 километрах от передовой скопилось 35 боевых машин и грузовиков – практически половина парка бригады. Ремонтники работали круглые сутки.

Что делать? Посоветовались с комиссаром бригады М. Ф. Бойко и написали письмо-обращение к воинам ремонтно-восстановительной роты. Призвали восстановить танки в предельно сжатые сроки.

Воентехник 1 ранга Саранцев обсудил с ремонтниками наше письмо. И мы получили такой ответ: «Для социалистической Родины, для защиты родной Москвы мы приложим все силы, чтобы еще быстрее и качественнее восстанавливать наши грозные танки. Мы будем работать день и ночь в любых условиях, но поставленные задачи выполним».

Ремонтники сдержали свое слово. Ни сильные морозы, ни обстрел, ни бомбежки – ничто не помешало им. А надо учесть, что близость переднего края заставляла ремонтников нести еще и службу охранения.

За пять суток воины ремонтно-восстановительной роты вернули в строй 11 танков. По тому времени это была большая поддержка для нашей бригады.

Ремонтники изыскивали, изобретали способы, приемы, позволявшие ускорить темп работ. Так, старшина Петров стал подтягивать коренные и шатунные подшипники мотора Т-60, не снимая его с машины, и примерно в три раза быстрее обычного выполнял эту операцию.

Пока в тылу восстанавливали танки, мы продолжали вести активные боевые действия. Как уже говорилось, в ночь на 26 ноября бригада отошла во второй эшелон, а к утру того же дня к нам на КП пришел приказ – помочь панфиловцам вернуть утраченные ими позиции. Накануне гитлеровцы потеснили части дивизии, и дальнейшее продвижение врага на этом направлении ставило под удар не только фланг, но и тылы 16-й армии.

На помощь панфиловцам мы направили две группы. В каждую группу включили пять танков и роту мотострелкового батальона, которым теперь командовал капитан Иван Васильевич Голубев, сменивший раненого старшего лейтенанта Передерия.

Интересный человек был комбат Голубев. В бою – изворотливый, смелый до дерзости, а в часы передышек – занятный рассказчик, балагур, – качество, всегда привлекающее людей. А историй – смешных и грустных – у него в запасе был полный короб.

Утром 26 ноября группа капитана Голубева повела наступление на Сысоево Никольское – Максимовку.

Другая группа во главе с начальником химической службы капитаном И. И. Морозовым во взаимодействии с панфиловцами пошла в наступление в направлении населенных пунктов Духанино, Степаньково, Куртасово. Кроме того, три танка в боевых порядках пехоты пошли на Андреевское. Две боевые машины расположились в засаде у Ивановского. Засады прикрывали левый фланг бригады. Остальные танки, преимущественно тяжелые – их тоже было совсем немного, – составили наш резерв.

Контратака проводилась на фронте 10–12 километров. Как будто такой размах был и не по силам 15 боевым машинам и нескольким ротам пехотинцев. Но нельзя забывать, что непрерывной линии фронта ни у нас, ни у гитлеровцев не было. Боевые действия велись отдельными группами по направлениям. Мы придерживались под Москвой активной обороны.

Первый успех обозначился у группы капитана Морозова. Танки сломили сопротивление небольшого гитлеровского гарнизона в Духанино, стремительно пошли дальше, с ходу ворвались в Степаньково и заняли северную окраину селения. Первым был танк старшего сержанта Лещишина. Но, еще продвигаясь к сожженному фашистами селу, командир экипажа сообразил, что на рожон здесь лезть не следует: он укрыл машину за скирдой соломы, немедля изготовился к встрече с противником.

Сделано это было своевременно. Немецкая батарея обнаружила советский танк и открыла по нему огонь. Лещишин отвечал, выскакивая то с одной, то с другой стороны прикрытия.

В танке вместе с Лещишиным находился комиссар 2-й роты политрук Ищенко, человек у нас новый: только что пришел в бригаду, и контратака 26 ноября, по существу, была для него боевым крещением. Ищенко подавал снаряды, а старший сержант Лещишин стрелял. Четыре фашистских орудия уничтожили они, маневрируя около скирды.