— Почему бы и нет? — ответил он. — Я буду штурмовать дворцы самого неба, если только мне удастся найти их.

Вскоре граф Брасс, испытывая смятенные чувства, оставил барона, впервые задумавшись, было ли его решение оставаться нейтральным правильным.

У Ийссельды, которая не уступала в уме отцу, не было, однако, ни его опыта, ни его способности разбираться в людях. Даже не совсем чистую репутацию барона она считала достаточно привлекательной и в то же время не могла поверить, что все рассказанное о нем правда. Потому что, когда он разговаривал с ней своим мягким, чарующим голосом, расточая комплименты ее уму и красоте, ей казалось, что перед ней человек, обладающий мягким характером, вынужденный выглядеть хмурым и беспощадным из-за занимаемой им должности и своей роли в истории мира.

И вот в третий раз со времени его прибытия в Замок, она выскользнула ночью из своей спальни, чтобы пойти к нему на свидание в западную башню, в которую никто не ходил со времени кровавой гибели в ней прежнего Лорда-Хранителя.

Их свидания носили вполне невинный характер: пожатия рук, легкий поцелуй, слова любви, произносимые шепотом, разговоры о женитьбе. Не совсем уверенная в правильности поступков, если примет предложение барона (потому что она любила своего отца и инстинктивно чувствовала, что доставит ему большое горе, если выйдет замуж за барона Мелиадуса), она, тем не менее, не могла сопротивляться тому вниманию, которое барон ей оказывал. Если даже у нее и не было убежденности в его любви, ей просто была приятна сама мысль о таком, столь необычном приключении, и она испытывала непонятное ей самой волнение, когда встречалась с ним.

В эту ночь, когда она легкой поступью бежала по темным коридорам, она не знала, что за ней следят. За нею так же бесшумно скользила фигура в черном плаще с кинжалом, вложенным в ножны и зажатым в правой руке.

Ийссельда взбежала на витую лестницу башни, ведшую в небольшую комнату, где ее ждал барон. Сердце ее билось, алые губы были приоткрыты в полуулыбке.

Барон низко поклонился, затем схватил ее в объятия, гладя ее нежное тело, такое податливое, через тонкий шелк ночной рубашки. Поцелуй его на этот раз был крепче, почти свирепым, и она глубоко задышала, отвечая ему на поцелуй, обхватив руками его широкую спину, затянутую в тугую кожу. Теперь его рука скользнула к ее талии, а затем к бедру, и на мгновение она сильней прижалась к нему, а потом попыталась освободиться, ощутив возрастающий и необъяснимый страх.

Тяжело дыша, он не отпускал ее. Лунный свет проник в узкое темное оконце и высветил его лицо, нахмуренные брови и глаза, пылающие страстью.

— Ийссельда, ты должна выйти за меня. Сегодня ночью мы покинем Замок Брасса, а завтра будем за пределами башен. Твой отец не осмелится преследовать нас в Гранбретани.

— Мой отец осмелится на все, — убежденно произнесла она, — но я чувствую, милорд, что не хочу, чтобы у него возникла в этом необходимость.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что никогда не выйду за вас без его согласия.

— А он согласится?

— Думаю, что нет.

— Но тогда…

Она попыталась высвободиться из его рук, но сильные руки сжали ее плечи. Теперь она удивлялась, как ее недавняя страсть смогла столь быстро превратиться в страх.

— Сейчас я должна уйти.

— Нет! Ийссельда, я не привык, чтобы противоречили моей воле. Сначала твой отец-упрямец отказывает мне в моей просьбе, а теперь — ты! Я скорее убью тебя, чем позволю уйти отсюда, пока ты не пообещаешь уехать со мной в Гранбретань!

Он грубо привлек ее к себе и насильно поцеловал. Пытаясь сопротивляться, она застонала.

И тут черная, закутанная в плащ фигура появилась в комнате, вынимая кинжал из ножен. В лунном свете сверкнула сталь. Барон Мелиадус взглянул на вошедшего, но девушку не отпустил.

— Отпусти ее, — произнесла фигура в плаще, — потому что, если ты этого не сделаешь, я убью тебя!

— Боджентль! — зарыдала Ийссельда. — Беги за моим отцом — ты недостаточно силен, чтобы сражаться с ним!

Барон Мелиадус расхохотался и отшвырнул девушку в угол.

— Биться? С тобой, философ, это будет не битва, а бойня. Отойди в сторону, и я уйду, но девушку заберу с собой.

— Уходи один, — ответил Боджентль. — Уходи, потому что мне не хотелось бы иметь твою смерть на своей совести. Но Ийссельда останется здесь.

— Она уйдет со мной сегодня ночью, хочет она этого или нет!

Барон Мелиадус откинул свой плащ и стала видна короткая шпага, висевшая на его поясе.

— Прочь, сэр Боджентль, в противном случае ты не напишешь больше ни одного сонета!

Боджентль остался стоять на месте, держа кинжал все так же направленным в грудь барона Мелиадуса.

Рука барона ухватилась за рукоять шпаги и выхватила ее из ножен одним движением, настолько быстрым, что практически было невозможно различить эти два действия.

— Твой последний шанс, философ!

Боджентль не ответил. Его полузакрытые глаза не мигнули. Лишь рука, державшая кинжал, слегка дрожала.

Ийссельда закричала. Это был высокий, пронзительный женский крик, разнесшийся по всему Замку.