Шрифт:
Хокмун поднялся на салинг. С собой он нес веревку с завязанной петлей. Достигнув верха, он перекинул ее через рею, так что она закачалась над самой водой, крепко привязал ее и вернулся на палубу.
Наступила тишина. Шасаров понял, что ждать от своих людей помощи он не может. За кормой раскачивался ялик с лошадьми и грузом провизии. При полном отсутствии ветра чуть слышно скрипели тали. Факелы горели в руках троих путешественников.
Шасаров закричал и попытался вырваться, но три меча остановили его, ткнувшись остриями в горло, грудь и живот.
— Вы не сможете… — начал было он, но осекся, увидев на их лицах непреклонную решимость.
Оладан поднял меч и, зацепив им петлю, подтянул ее наверх. Д’Аверк подтолкнул вперед Шасарова, а Хокмун, взяв петлю в руки, расширил ее, чтобы надеть на шею Шасарова. Когда петля обвила его шею, Шасаров взревел и нанес удар Оладану, сидевшему на борту. С криком удивления маленький зверочеловек опрокинулся и полетел в воду. Хокмун охнул и бросился посмотреть, не нужна ли Оладану помощь. Шасаров повернулся к Д’Аверку и выбил у него из руки факел, но Д’Аверк помахал мечом под носом у Шасарова, отступив на шаг.
Пиратский капитан плюнул ему в лицо и прыгнул на борт, лягнув при этом Хокмуна, пытавшегося его остановить, а затем прыгнул вниз.
Петля затянулась, а нок-рея согнулась под тяжестью тела, потом выпрямилась, и тело капитана Шасарова дико заплясало вверх вниз. Шея его сломалась, и он умер.
Д’Аверк бросился к горящему факелу, но было поздно: палуба, пропитанная маслом, загорелась. Тогда он стал затаптывать пламя.
Хокмун бросился за канатом, чтобы сбросить его Оладану, но тот, насквозь промокший, уже влезал на корабль, ничуть, похоже, не пострадав от вынужденного купания.
Экипаж другого корабля зароптал и стал продвигаться ближе. Хокмун недоумевал, почему они не отваливают.
— Отваливайте! — крикнул он. — Спасти своего капитана вы уже не можете и вам угрожает пожар!
Но они не двинулись.
— Пожар, идиоты! — Оладан указал туда, где Д’Аверк отступал от пламени, которое взвилось вверх и лизало мачты и надстройку.
— Давайте перебираться в нашу лодочку, — усмехнулся Д’Аверк.
Хокмун бросил в воду свой факел и повернулся к нему:
— Почему они не отваливают?
— Сокровища, — засмеялся Д’Аверк, когда они спустили ялик на воду, а испуганные лошади зафыркали, учуяв огонь. — Они думают, что на борту остались сокровища.
Как только ялик оказался на воде, они опустились в него по канатам и обрубили конец, связывавший их с объятым черным пламенем кораблем. Он казался сплошной массой пламени и маслянистого дыма. На фоне огня четким контуром качалось тело Шасарова, дергаясь то в одну, то в другую сторону, словно стараясь избежать пламени.
Они подняли на ялике парус, и бриз наполнил его, унося прочь от горящего судна. Позади него они увидели пиратский корабль с загоревшимся парусом. Видимо, на него попали искры с горящего судна. Кое-кто из экипажа занимался тушением огня, в то время, как другие обрубали концы абордажных крючьев. Трудно было сказать, захватит ли пожар и это судно.
Вскоре ялик был уже на таком расстоянии, что разглядеть что-либо было невозможно. Прямо по курсу ялика была видна земля. Земля Крымии, а за ней — Укрании.
И где-то на Укрании они найдут Безумного Бога, его последователей, а возможно, и Ийссельду.
Книга вторая
В то время, как Хокмун и его друзья плыли к скалистому берегу Крымии, армии Темной Империи обступили со всех сторон маленькую страну Камарг по приказу Короля-Императора Гуона, который приказал во что бы то ни стало сокрушить этих непокорных, посмевших сопротивляться Гранбретани. По Серебряному мосту, протянувшемуся на тридцать миль над морем, двигались орды Темной Империи, Кабаны и Волки, Грифы и Псы, Богомолы и Лягушки, в доспехах необычного вида и с оружием, ярко сверкавшим на солнце. В своем Тронном Шаре, свернувшись как зародыш, Король Гуон сгорал от ненависти к Хокмуну, графу Брассу и остальным, кем он почему-то не мог повелевать, как повелевал почти всем миром. Казалось, будто им помогает какая-то таинственная сила, и они подчиняются ей, а не ему, Королю-Императору. А этого он вынести не мог… Но, увы, многое зависело от этих непокоренных, этих немногих свободных — Хокмуна, Оладана, вероятно, Д’Аверка, таинственного Рыцаря в Черном и Золотом, Ийссельды, графа Брасса и некоторых других. Потому что на них пал выбор Рунного Посоха…
Из истории «Рунного Посоха»Глава 1
Ожидающий рыцарь
Когда они приблизились к голым скалам, обозначившим берег, Хокмун с любопытством взглянул на Д’Аверка, откинувшего свою кабанью маску и с улыбкой глядевшего на море. Д’Аверк почувствовал взгляд Хокмуна и спросил:
— Вы, кажется, озадачены, герцог Дориан? Неужели вы недовольны исходом нашего плана?
— Да, — кивнул Хокмун. — Но я думаю о вас, Д’Аверк. Вы попали в эту авантюру случайно, и в ней для вас нет никакой выгоды. Я уверен, вы не испытывали большого энтузиазма, воздавая Шасарову по заслугам, и вы, конечно же, не разделяете моего отчаянного желания узнать о судьбе Ийссельды. Но тем не менее, вы даже не сделали никакой попытки бежать.
— А зачем мне бежать? — еще шире заулыбался Д’Аверк. — Моей жизни вы не угрожаете. Вернее, вы мне ее спасли. И в данный момент, как мне кажется, моя судьба теснее связана с вашей, чем с судьбой Темной Империи.
— Но вы не преданы ни мне, ни моему делу.
— Я предан, мой дорогой герцог, как я уже однажды имел честь объяснять вам, делу, которое, всего вероятней, поможет моим собственным амбициям. Должен признать, что я изменил свои взгляды относительно безнадежности вашего дела. Вы, по-моему, наделены таким чудовищным везением, что иногда я склонен думать, будто победа над Темной Империёй у вас в кармане. Если это окажется возможным, я вполне готов присоединиться к вам, и с большим энтузиазмом.