А мать этих Омара Мирассы и Абобакера Мирассы, узнав о том, что брат пленил брата, отправилась к Омару Мирассе, разорвав на себе одежду и обнажив грудь. Пришла к сыну, заливаясь слезами, говоря: «Я родила вас, дети, а теперь ты хочешь убить своего брата, хотя знаешь, что он тебе единокровный и что все его любят». А [сын] ответил, что пленил своего брата только за то, что он глуп и дерзок, говорит [непотребные] речи, но что он не желает ничего другого, как [видеть] своего отца сеньором.

Пленив брата, [Омар] решил положить конец его дурным намерениям, так как он был отчаянным человеком и чакатаи его очень любили. Все эти доводы он приводил для того, чтобы во что бы то ни стало схватить отца. Отец же двинулся по дороге в Самарканте, а сын пошел за ним. А увидев, что не удастся схватить [отца], он заключил договор с Хахароком [Шахрухом] Мирассой, своим дядей, братом отца, договорившись быть с ним заодно против отца и чтобы [после] обоим быть сеньорами. [Все это] он проделал, чтобы задержать отца, когда тот пройдет через земли Хоре [Герат?], где жил [Хахарок].

А Миаха Мирасса, узнав, что его брат и сын заодно, решил остаться в Хорасанской земле, не отважившись идти дальше. А они [вскоре] поладили между собой, но [с тех пор] отец никогда не мог доверять сыну. Омар Мирасса, пленив своего брата, схватил его жену, дочь сеньора Мердина, и отправил ее к отцу. В то же время Омар Мирасса прислал письмо посланникам в город Таурис, где они продолжали оставаться, в котором говорилось, что они не должны гневаться на то, что он задерживает их отъезд, так как теперь, [как только] он уладит дела с отцом, отпустит их и отошлет поскорее.

После этого, во вторник двадцать девятого апреля, в день Святого Петра Мученика, когда посланники были у себя, явились к ним городской алгуасил, писец и много народу. Войдя в дом, они забрали шпаги и все оружие, какое нашли, заперли двери и сказали посланникам, что сеньор прислал им сказать, чтобы они отдали все свои вещи, что имели, для отправки в надежное место.

А посланники ответили, что на это [царская] воля и что они в его власти, но что их король, государь, направил [это посольство] к сеньору Тамурбеку как к своему другу и что они ожидали, что с ними будут обращаться иначе; но так как великий сеньор умер, они могут делать [с ними], что хотят. Алгуасил пояснил, что сеньор велел это сделать для того, чтобы их лучше защитить от любой обиды.

Но они совсем не собирались поступать так, как говорили, а совершенно наоборот, что позже и сделали. Они взяли [у посланников] их имущество: платье, деньги, лошадей, седла, оставив лишь то, что было на них, а все прочее сложили в другом доме, приставив стражу. Так же поступили с посланниками султана [вавилонского] и турецкими, которые находились там же. А когда забирали эти вещи, то тайком и силой отняли у них многое.

[…]Выше было сказано, каким образом Баязид прогнал Отмана из города Севастии. Этот Отман, будучи подданным Тамерлана, жаловался ему и просил у него пособия для возвращения отнятого у него Баязидом царства Севастии. Тамерлан на это согласился и послал к Баязиду с требованием, чтобы он возвратил это царство. Но Баязид велел ответить ему, что не уступит завоеванного мечом края, который ему самому пригодится не хуже, чем Тамерлану.

Последний тогда собрал до миллиона войска, приступил к Севастии и осадил ее в течение двадцати одного дня. Наконец, велев подкопать городскую стену, он успел овладеть и городом, где находилось пять тысяч всадников, посланных туда Баязидом. Все они были зарыты живыми, потому что, при сдаче города, комендант получил от Тамерлана обещание, что не прольет их крови.

Затем город был разрушен, а жители отведены в страну Тамерлана. В числе пленных, вывезенных из города, было девять тысяч девиц. От Сиваса, перед которым потеря Тамерлана составляла более трех тысяч человек, он возвратился восвояси.

Лишь только Тамерлан возвратился в свой край, как Баязид с трехсоттысячным войском напал на принадлежавшую Тамерлану Малую Армению, овладел главным ее городом Эрцингианом и пленил владетеля сего города Тагертена; после всего возвратился в свое царство. Когда же Тамерлан все это узнал, то собрал миллион шестьсот тысяч человек и выступил против Баязида, который противопоставил ему миллион четыреста тысяч человек.

Оба войска встретились близ Ангоры, и в пылу сражения тридцать тысяч Белых Татар, поставленных Баязидом в первом ряду боевого строя, перешли к Тамерлану. Тем не менее сражение, возобновляемое два раза, осталось нерешенным, пока Тамерлан не приказал выдвинуть вперед тридцать два вооруженных слона и тем заставить Баязида бежать с поля битвы. Он надеялся найти спасение за горами, куда поскакал со свитою из тысячи всадников; но Тамерлан, приказав окружить эту местность, принудил его сдаться, а затем занял его государство, в котором пробыл восемь месяцев.

Возя с собою своего пленника, он овладел также его столицей, откуда вывез его сокровища и столько серебра и золота, что для перевозки потребовалась тысяча верблюдов. Он желал вести Баязида в свою собственную землю, но султан скончался на пути. Таким образом я попался в плен к Тамерлану, которого провожал в его страну, где состоял при нем. Все выше мною упомянутое случилось в продолжение того времени, которое я провел у Баязида.

По возвращении своем из счастливого похода против Баязида Тамерлан начал войну с королем-султаном, занимающим первое место среди владетелей языческих. С войском, состоящим из миллиона двухсот тысяч человек, он вторгся во владения султана и начал осаду Галеба, в котором считалось до четырехсот тысяч домов. Начальник сего города сделал вылазку с восемьюдесятью тысячами человек, но был принужден возвратиться и потерял много людей даже во время отступления.