По обе стороны холла размещались два зала, двери в которые были обрамлены деревянной резьбой. Один зал предназначался для банкета, столики здесь были отодвинуты под стену. Вместо стульев стояли кресла, а по углам – диваны. Между стенами и потолком белела фигурная лепнина. Паркет был отлакирован до такого фанатизма, что я видел в нем свое отображение.

– У нас принято делать только шведский стол. Каждый сам себя угощает, как пожелает. Таким образом, освобождается довольно много места для разных развлечений. Теперь пойдемте в казино.

Казино было слева от входа и по размеру – такое же, как и банкетный зал. На стенах висели картины в бронзовых рамах и старинное оружие. Под стенами также стояли кресла, а между ними – низенькие куцые столики, как раз, чтобы уместилась бутылка и несколько келишков. В центре я увидел массивный дубовый стол с рулеткой.

– И кто у вас ведет игру?

– Крупье у нас пан Зень. Мастер своего дела. Главные события вечера будут происходить в этих двух залах. Вот тут вам и надо находиться.

– А что там наверху?

– Наверху комнаты отдыха. Сейчас увидите.

Она повела меня по лестнице, снова демонстрируя свою идеальную фигуру, ее круглая, оттопыренная задница приковывала взгляд. Но почему-то не вызывала во мне никакого желания, а один лишь страх.

На втором этаже сбоку лестницы тянулись покои. Фрау Ольга толкнула первые попавшиеся двери, и я увидел голубую овальную кровать, занимавшую чуть ли не полкомнаты. Сбоку была дверь, ведущая в лазничку. Я заглянул и туда. Здесь меня поразила широкая и глубокая ванна, в которой с легкостью можно было плескаться вдвоем или даже втроем.

– Прекрасно, – похвалил я. – Гости должны быть довольны.

– Хочу показать вам еще одну специфическую комнату, – сказала фрау Ольга и вытащила из кармана связку ключей.

Я догадался, что речь, видимо, пойдет о комнате пыток. И не ошибся. Я узнал ее по фотографии.

Демонстрация этой комнаты, по всей видимости, доставляла фрау Ольге особенное удовольствие.

– Я сама комплектовала все эти причиндалы. У нас есть клиенты, которые любят острые ощущения. Причем, здесь разыгрывается целое представление. Клиент заказывает себе сцену, в которой хочет принимать участие.

– И что это бывают за сцены?

– Ну, например, когда к нам приходит старый чекист Любащенко, он требует, чтобы его истязала исключительно «бандеровка». Это означает, что девушки одеваются в форму УПА и начинают обрабатывать клиента. Любащенко любит, когда его раздевают догола и хлещут плетками. При этом непременно надо требовать: «Сознайся, большевистская морда, кто ваш агент в боивке [73] Крука!» Этот Крук ему, бедному, из памяти не выходит. Вот девушки его стегают, а он мужественно отвечает: «Умру, но не выдам! Смерть бандеровским холуям!» и так далее.

– Ну, хорошо, а кроме истязаний еще как-нибудь развлекаете старика?

– А это уж в завершении. Старичок наш слабенький, и инструмент у него стоит очень недолго. Девочки просто его перевязывают шнурочком и заботливо насилуют. Другие клиенты любят, когда их насилуют гестаповцы. Товарищ Ярчук почему-то пожелал для себя чилийскую хунту. Наши девушки должны были даже выучить несколько испанских фраз. Мы стараемся удовлетворить любые желания наших клиентов. Есть такой постоянный посетитель, который получает оргазм только в одном случае. Его, голого и связанного, бросают в ванну, а девушки обступают вокруг и писяют. И это большая шишка! Отец счастливого семейства! Дома у него в этом деле суровые предписания. Божился, что ни жены своей голой не видел, ни она его раздетым. Все происходит в темноте, шито-крыто. А тут человек расслабляется и вытворяет такое, что только успевай реагировать.

– Я так понимаю, что именно вы и отвечаете за культмассовую работу?

– Именно я, – довольно улыбнулась она. – У меня это лучше всего получается. Я организовываю разнообразные гульбища. Целыми днями только и думаю, что бы еще покруче выдумать! А вы не хотите попробовать? – вдруг предложила она, кивая на кровать с кандалами и цепями.

Я содрогнулся от неожиданности:

– А вам очень хочется меня отстегать?

Фрау Ольга смерила меня насмешливым взглядом и ответила игриво:

– Вы должны меня об этом попросить.

– Знаете, я сомневаюсь, что получу удовольствие от бичевания хлыстом. Наверно потому, что в детстве меня как-то не приучили любить ремень.

– Ну, не обязательно хлыстать… Можно только приковать наручниками…

– Да? А дальше что?

Она явно не могла нарадоваться моей тупости. Вопрос вызвал у нее смех. Она заигрывала со мной, но так, чтобы в ее предложении не просматривалось однозначности. Поэтому развивать тему дальше не решилась. А я продолжал изображать недоумка.