С первого раза у меня не получилось. И с третьего тоже - все-таки, с закрытыми глазами и без навыка это делать было тяжело. А может быть, частота вращения не подходила. Надо будет поиграть с нитью и весом пластинки.

Решив попробовать еще раз, я, чтобы лучше сосредоточиваться на нити и не промахиваться зайчиком мимо глаз, вошел в состояние медитации. И, когда нить успела раскрутиться едва до середины, увидел знакомые линии.

Лишь чудовищным усилием воли мне удалось не пытаться их как-то понять или интерпретировать - ведь тогда сознание изменило бы их во что-то другое.

Из наиболее четких, передо мной - или, вернее, где-то сбоку, на краю поля зрения, - висело два неустойчивых знака. Один из них был - или казался - знакомым. А вот второй - нет.

Крайне осторожно я направил к нему канал с энергией....

Есть! Он стабилизировался и стал четким! Откроем глаза... Ура! Получилось!

Нить давно раскрутилась и медальон был где-то на уровне груди, но мне это было уже неважно. Передо мной висел магический символ, которого, я был точно уверен, никогда раньше не видел.

Осталось дело за малым - присоединить к нему знак указания цели и направить куда-нибудь. Например, на ветки того куста, непонятно как выросшего на склоне. Он так удобно торчит из земли прямо передо мной.

От полыхнувшего из оврага волны черного пламени Толмен откатился назад и шустро пополз назад. Только очутившись в сотне локтей от молодого мага, он поднялся, и побежал к крепости.

– Ну да, рудознатцы, так я им и поверил, - тяжело дыша произнес Толмен и проверил зашитый в кожу амулет, ранее скрытый под рубашкой.

Лицо еще недавно дружелюбного травника исказила злая улыбка, и он увеличил скорость, чтобы успеть вернуться раньше Вадима. Сегодня вечером будет небольшой праздник, повод легко придумать, и никто тогда не удивится выставленному бочонку вина. Главное, успеть заколдовать напиток, иначе молодой маг может почувствовать волшбу и что-нибудь заподозрить.

Онир прикрепил наконечник к простенькому копью и со вздохом отложил его в сторону: теперь опять придется мучиться от вынужденного безделья. Гном слегка поморщился, сожалея в очередной раз об отсутствии даже примитивных инструментов, и позвал северянина:

– Все готово. Получай, Снурри, свое оружие. Но я не верю, что ты этим сможешь кого-нибудь убить.

Наемник, увлеченно споривший с Ровеном о лучшем способе приготовления оленины, повернул голову, мельком посмотрел на копье и одобрительно кивнул.

– Для настоящего мастера качество оружия не так важно, главное - это, - он показал товарищу свои поднятые руки.
– Мальчишкой у меня еще хуже копье было. Вот, как сейчас помню, стащил в поле обломок серпа, привязал его веревкой покрепче к кривоватой палке и пошел на охоту. Такой нагоняй получил от отца...

Снурвальд на мгновенье прикрыл глаза, вспоминая беззаботное детство, но тут же встрепенулся, почувствовав произошедшие в комнате изменения.

– Ты далеко?
– спросил он Вадима, начавшего суетливо надевать верхнюю одежду.

До этого маг дремал на деревянных полатях, прислонившись спиной к теплой боковой стене камина. В таком положении он мог сидеть часами, практически не реагируя на происходящее вокруг.

– Решил свежим воздухом подышать, - юный волшебник посмотрел по сторонам и обратился к Ровену.
– Ты наружу не собираешься?

– Почему бы и нет, - ответил удивленный старик и начал подниматься с лавки, но поймав пристальный взгляд Онира, покачал головой.
– Но не сейчас, готовить надо.

Ровен плюхнулся обратно на скамью и не стал особо сопротивляться напору Вадима, решившего надеть две куртки. Если бы не гном, то пожилой купец устроил бы целое представление, а так он обошелся легкой перебранкой и трехминутной сентенцией о современной молодежи, хилой и слабой в сравнении с его поколением.

Ровен немного увлекся чтением нотации, но, вовремя заметив, как маг напрягся, скомкал фразу. Старик протянул руку и снял куртку с грубого крюка, вбитого в щель между каменными блоками стены. Второй этаж башни, служащий им жильем, раньше практически не использовался Толменом. Смотритель сразу облюбовал на третьем этаже маленькую клетушку с небольшой железной печкой, где и проводил большую часть времени. Комната, где теперь жили сбежавшие рабы, была обставлена скудно: старый выщербленный стол, три широкие лавки, стоящие вдоль серых голых стен и большой закопченный камин. Чтобы не ютиться всем на лавках, северянин предложил сделать вокруг камина широкие полати, оставив только проход для приготовления пищи. После этого на лавках спали только Снурри и Вадим, отдав просторное ложе широким в плечах жрецу и гному, а также только отошедшему от недуга Ровену.

– Я пойду, - вдруг подал голос из угла комнаты Харден.

Он давно перестал принимать участие в дружеских посиделках отряда, предпочитая размышлять о чем-то своем или молиться.

– Нет, я один, - голос Вадима стал сухим, и Онир услышал раздражение в его словах.

К удивлению гнома Харден этого словно не заметил и начал собираться на улицу.

– Я же сказал, прогуляюсь один!
– маг вырвал из рук ошарашенного внезапной вспышкой гнева жреца шапку и стремительно выбежал из комнаты.