Рассудив, что раз его вещи пропали, а на дереве висит бесхозное, он решил снять его и пошарить внутри. Трофим расстегнул крупную пластмассовую молнию и начал выкладывать содержимое прямо на траву. Носовой платок, чистый, отглаженный. Черные носки в маленьком целофановом пакетике. Зубная щетка, тюбик с пастой. Две зажигалки крикет и блок сигарет– парламент. Часы наручные. Небольшие, корпус из металла, ремешок черная кожа. На циферблате надпись Tissot 1853, секундная стрелка бесшумно описывает круг, две других показывают десять минут двенадцатого.

–Может так и есть, в смысле по времени. А ниче, котлы! –И Трофим одел часы себе на руку. Главной находкой в рюкзаке оказался сверток с легкой кожаной курткой темно коричневого цвета. Отличная выделка, воротничок стоечка, укороченный фасон, все говорило, что курточка не из дешевых.

–Из бутика френчик! Кто ж тут был такой забывчивый? Фраерок явно не из бедных.

Трофим еще с минуту повертел куртку в руках, оглянулся еще раз проверить– не появился ли хозяин. Нет, никого! Потом стянул свою старую, обремхавшуюся на рукавах китайскую ветровку и одел найденную. Обновка сидела идеально.

–Ну ни хрена! Как портной мерку снимал. –Посмотрел на свои не новые коричневые ботинки и поношенные черные джинсы, вышарканные на коленях.

–А чего, щас даже так модно, вон половина молодежи в рваных щеголяет! –И остался доволен. –Жаль посмотреться некуда, зеркала нет. Свою ветровку он бережно свернул и уложил в рюкзак.

–Хм, вроде все вынул а тяжеловат. Опа! А кармашек-то не проверил. –И Трофим стал расстегивать вместительный наружный карман, скорее даже второе отделение.

Сверху лежал нож. В черных тесненых ножнах, наборная деревянная рукоять с блестящим металлическим навершием.

Трофим расстегнул кнопку фиксатора и вынул нож. Не маленький, больше тридцати сантиметров. Скорее кинжал с обоюдострой заточкой. На одной стороне надпись– КО-2, на другой– Кизляр. Серьезный ножик. Под ножнами с кинжалом, лежала небольшая картонная коробочка и сверток из серой промасленной тряпицы. Какое то нехорошее предчувствие, овладело Трофимом, даже в висках заломило. Но он все же потянул тряпичный сверток наружу. Внутри был небольшой плоский пистолет, без всяких надписей, с черными пластиковыми накладками на рукоятке.

–Суууки! –Почти завыл Трофим. –Подстава мусорская! Бля да чего-ж это делается! Ведь он только откинулся, от звонка до звонка пять лет! И ведь не за, что! Прицепом, потому как рецидивист! А ведь зарекался с бывшими друзьями дело иметь! Нет, чтобы пять лет назад к брату в поселок сразу уехать, решил погулеванить со старыми корешами, так и взяли на хате всех. А кто будет разбираться, что ты просто выпить зашел! С его то тяжелыми статьями и тремя сроками за спиной! Вот и влепили пятерик, прокурор вобще по макимуму просил, как неисправимому и угрозе для общества! Ну ведь ученый уже, и билет до поселка купил– три часа и у братана, в старом родительском доме. Сууууки! Чтож вы творите!

И Трофим принялся лихорадочно стирать свои отпечатки с пистолета и ножа. –Бля… и рюкзак как прорезиненный, что тоже весь вытирать придется! А часы! А сигареты? А куртка? Да хрен тут за два часа все ототрешь! Вытереть нож и пистолет и бежать? И он еще на раз протер оружие, завернул в тряпицу, метнулся к дальним деревьям, положил у корней и начал лихорадочно нагребать ветки и мусор.

–Теперь бежать! От рюкзака и куртки позже избавлюсь! –И он побежал к просвету в деревьях. Через несколько минут показалась опушка.

–А ведь, если подстава, то сразу бы взяли, как внутри покапался! А минут десять уже прошло и никого. –Трофим огляделся. Слева виднелись горы. А совсем вдали, даже пара снежных шапок на пиках. Справа степь с жиденькими перелесками. И никого! Трофим глянул на часы, почти половина одиннадцатого и судя по яркому солнцу совсем не вечера.

–Ну и чего делать то? Ментов не видать, собак бегущих по его следу не слышно! А может все это сон, марь? Пьяный или наркотический угар?

–Да нет какой угар, голова как стеклышко! А ведь его брат ждет, он позвонил, что выезжает. Ждет? А нужен он брату? Так просто, жалость проявил. У него семья мал– мала меньше. Это у Трофима ни кола, ни двора, ни ребенка, ни кутенка! А ведь сорок шестой год идет, а выглядит он за пятьдесят. Ага, из этих сорока шести– двадцать по ту сторону колючки! Жизззь блатная, чи-чи га-га, гони гусей. А ведь хотел завязать пять лет назад еще. Думал, все кончился Трофим, здравствуй Игорь Владимирович Трофимов! Так, как говорится человек только предпологает. Последний срок почти полностью в лечебном учреждении сидел. С сердцем, что-то, сказали не лечится. Тюремным лепилам та на мазуриков положить с прибором. Но был один доктор, профессор, уже на пенсии давно, лет под семьдесят, консультировать приезжал. Так он ему все про витамины и лекарства говорил, но дорогие они лекарства эти. Что если курить меньше, да спиртным не злоупотреблять и принимать их вместе с витаминами, то ничего страшного, еще лет двадцать, а то и больше моторчик протянет.