— Испугался пизды, Баррингтон?

Его голова дергается, словно я ударила его в подбородок.

— Ты действительно хочешь жесткого секса? — спрашивает он.

Я киваю.

Его губы искривляются в сардонической ухмылке. Он расстегивает свою рубашку и тянет вниз брюки, вместе с боксерами, выпуская свой член наружу и отбрасывая свои трусы за спину, делает шаг к кровати.

— Вот он, любовь моя, — скрипучим голосом говорит он.

Одним плавным молниеносным движением он рывком тянет меня вверх, ловит подол моего длинного платья и сдвигает кверху. Он стоит и сверху смотрит на закрытую мою верхнюю часть тела, и нижнюю — с бесстыдно раскинувшимися неизящно раздвинутыми ногами в чулках с подвязками. И прежде чем я могу более или менее осознать, что происходит, хватает меня за бедра, и переворачивает на живот, его пальцы больно впиваются в мою кожу, заставляя упереться на руки и колени. Он с такой силой сжимает мою задницу, и очень грубо раздвигает две половинки, разминая их, словно они два куска теста, и с таким напором впечатывает свой член в мой мокрый вход, с остервенением, что я на самом деле перехожу на вой от шока. Он застывает на какое-то одно мимолетное мгновение, словно тоже потрясен дикостью и жестокостью его собственной атаки.

— Не останавливайся, — слышу я свой собственный хриплый голос, который не узнаю.

И он с силой вдалбливается снова, и на этот раз не останавливается даже, когда я кричу и вою. Все мое тело, словно не мое, а принадлежит какой-то тряпичной кукле, которая содрогается и вибрирует от глубоких яростных толчков. Я хочу закричать, но не смею, боясь, что он остановится. Он сильно бьется животом о мои раздвинутые половинки задницы. Его руки путешествуют по моему гладкому потному телу, впиваясь и сжимая мертвой хваткой, пытаясь направить мои движения, чтобы войти как можно глубже. Он с такой силой вбивается в меня на всю длину, что я чувствую, как его член доходит до моего центра.

Каждый удар — это пытка, но боль перемешивается со странным и восхитительным удовольствием. Через какое-то время он кончает, наклоняется вперед, целует меня в плечо и медленно выходит из меня.

Моя киска так воспалена, щиплет и пульсирует от боли. Это конец думаю я. Потом вдруг чувствую, как его рот слегка облизывает покрасневшую, натертую кожи моих складочек. Он мягко просовывает бархатный язык внутрь, но даже это болезненно, как ад. У меня вырывается непроизвольный стон, и он проводит своим языком по всей длине, начиная слегка посасывать клитор. Я тут же забываю, что у меня что-то болит, потому что меня накрывает чистое потрясающее непередаваемое удовольствие. Как будто предыдущая боль оживила мои нервы и сделала их более восприимчивыми, и наслаждение, которое я испытываю гораздо более мощное, нежели то, что я испытывала прежде.

Я падаю вперед на кровать. Мое тело болит везде и такое чувствительное, я, наверное, не смогу спать на спине. Моя последняя мысль, перед тем, как я проваливаюсь в темноту — я еще не ужинала, и он никогда не потеряет контроль. Несмотря на все мои усилия, ни одна из стен, за которыми скрывается настоящий мужчина, не дала трещины. Теперь я знаю, что он охраняет с такой тщательностью внутри себя, безусловно, это должно быть что-то по-настоящему ценное или ужасное, что невозможно передать словами.

14.

Я просыпаюсь, у меня во рту какой-то кисловатый привкус, все тело болит, и ужасно тяжело вставать с постели, поэтому я медленно ползу на животе и опускаю ноги. Я с трудом делаю шаг в сторону ванной. В зеркало на меня смотрит совершенно растрепанное отражение. Очень медленно и с большим трудом я раскрываю ряд черных перламутровых пуговиц на спине и сбрасываю его с плеч, и иду в конец спальни, где стоят два огромных зеркала до пола, и задыхаюсь от увиденного, да, это драматическое зрелище.

Моя спина, бедра, ягодицы, все в сине-черных синяках, словно я попала под грузовик.

Я осторожно опускаюсь на сиденье унитаза, естественная процедура тоже доставляет неудобство, потому что нежная кожа слишком воспалена. В голове тоже пульсирует боль, я вчера только пила и почти ничего не ела. Я включаю душ, который расслабляет мои мышцы и заставляет хоть чуть-чуть прийти в чувство. Потом выпиваю две таблетки парацетамола. Через пятнадцать минут мистер Наир, и я сидим на кухне и пьем кофе, теперь я чувствую себя намного лучше, можно даже сказать, вполне нормально.

После кофе я звоню Тому, чтобы сообщить, что сегодня я должна привезти Сораба, который останется со мной. В 9:30 утра я спускаюсь вниз, Том откладывает газету, которую читает.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Том.

Он открывает дверь автомобиля, и мое тело непроизвольно содрогается.

— С вами все в порядке? — спрашивает он с беспокойством.

— Да, небольшие спазмы желудка, — отвечаю я.

Он кивает и направляется на место водителя.

Билли вытирает посуду. Она вешает полотенце на одно плечо и поворачивается ко мне.

— У тебя вид, словно ты немного страдаешь запором, — говорит она вместо приветствия.

— Я воспользовалась твоим советом. Выпила половину бутылки водки и нажала на его кнопки прошлой ночью.

— И?

— Он не лишился контроля, скорее его лишилась я.

— Так почему же ты вся сжимаешься от боли?

— Я имею в виду, я получила жесткий секс, и ничего больше, — говорю я. — Он не произнес ни слова, наверное, ему нечего было сказать или мстил, в любом случае, все не выходило за границы грубого секса. — Я медленно опускаюсь на один из обеденных стульев, а Билли смотрит на меня с выражением, которое до конца остается мне не понятным.