Он обнимает меня руками и прижимает к себе

— Ш-ш-ш... я сожалею, прости. Я не хотел напугать тебя, — растягивает он слова.

Но я не могу перестать плакать.

— Пожалуйста, не плачь. Ты не сделала ничего плохого. Я просто не могу думать о тебе с кем-то еще. Я даже не хочу, чтобы с тобой в одной комнате находились другие мужчины, — признается он.

— Что случилось с нами, Блейк? – шепчу я.

— Ничего не случилось с нами. Я просто на мгновение потерял голову. Я не думал, действовал на чистом инстинкте.

— Что произойдет после 42 дней, Блейк?

Он смотрит с болью на меня.

— Я не знаю, но ты должна верить мне, что я действую в твоих интересах?

— И что включает мои интересы, Блейк?

Он тяжело вздыхает.

— Ты узнаешь через тридцать один день.

Нежно он начинает целовать мои веки, мои щеки и заканчивает моим ртом. Он целует жестко, с силой открывая мои губы и позволяя своему языку поглощать мой рот. Собственнически, владея, возвращая метку на то, что принадлежит ему, стирая все признаки и память рта другого мужчины. Он расстегивает мою блузку, обхватив грудь, снимая бюстгальтер. Блузка легко соскальзывает с моих плеч на ковер, юбка отправляется следом.

Мы занимаемся сексом на полу около входной двери. Шок и сдерживаемые эмоции делают оргазм таким мощным и взрывным, что я чувствую себя так чертовски плохо, у меня фактически нет сил и мне кажется, что я засну прямо перед этой дверью. Он подхватывает меня и несет в кровать.

— Я должна забрать Сораба у Билли, — шепотом говорю я, потому что у меня нет сил, даже сказать это в полный голос.

— Том уже поехал за ним. Спи.

Видно, я проспала много часов, когда проснулась в 7:00 утра. Я вижу свет из-под двери Сораба, одеваю халат и подхожу к двери, открыв, замираю. Мое сердца завязывается узлом. Блейк укачивает Сораба на руках. Я отказала Сорабу в отце, также как отказала Блейку в его сыне. Я никогда не думала, что смогу увидеть Блейка таким домашним. Он поднимает голову вверх и улыбается.

— Ах, ты проснулась?

Я улыбаюсь в ответ.

— Ты хорошо спала?

— Да, спасибо, — говорю я, хотя это не так. В эти дни я все время просыпаюсь усталой и разбитой. Надеюсь, что я ничем не заболела. — Хорошо, дай мне его. Ему, наверное, нужно поменять памперс.

— Не надо, все сделано.

— Ты сменил памперс?

— Это не так уж и сложно, не ракету же запустить в космос.

Я подхожу к Сорабу и протискиваю палец внутрь памперса, тот сидит идеально, надо сказать, у него потрясающе получилось.

— Когда ты научился одевать памперсы на ребенка?

— Я наблюдал за тобой.

— Хмм... я думаю, мне нужно подогреть ему бутылочку.

— Нет, не надо, я только что покормил его.

— Быстрая обучаемость, не так ли?

— Похоже, ты не веришь, — говорит он и улыбается, и в нем появляется что-то мальчишеское и привлекательное, как будто это был не он, поваливший меня на пол и ищущий запах другого мужчины у меня между ног.

Он передает мне Сораба.

— Я надеюсь, ты голодна. Ужин будет подан через полчаса.

— Умираю от голода, — говорю я его удаляющейся спине.

Вино из старых винных винтажных погребов во Франции, принадлежащих Баррингтонам, стейки отлично сочные и нежные, салат уже готовый, но безупречно украшен и посолен. Я смотрю с удивлением на мужчину, который сидит напротив меня в черной рубашке, выцветших голубых джинсах и с босыми ногами. Похоже, я действительно не верю.

Он прекрасно научился готовить, пока мы были порознь!

20.

Билли удивляет меня своим ранним звонком утром, она сообщает, что о чем-то хочет рассказать мне.

— О чем? — спрашиваю я.

— Я расскажу тебе, когда ты приедешь сюда, — говорит она, ее голос настолько очаровательный, и я понимаю, что меня ждет сюрприз.

Через какое-то время я вхожу в квартиру Билли с Сорабом.

— Я здесь, — кричит она из ванной. Я захожу и сажусь на опущенную крышку унитаза и первое, что замечаю — у нее на глазах нанесены блестящие зеленые тени.

— Боже мой, вы только посмотрите, похоже, ты повеселилась этой ночью.

Она широко улыбается.

— Вчера я ходила во «Фридж».

— С кем?

— Сама с собой!

Я хмурюсь.

— Почему?

— Просто захотелось.

— Ну и?

— Я разрешила мужчине возбудить меня.

— Что? — ее сообщение вызывает у меня такое удивление, что у меня в прямом смысле отвисает челюсть.

— Что я могу сказать? Огромный мужчина, я имею в виду, что он действительно очень большой, с мускулами, которые похоже, начинаются чуть ли не от ушей, сказал мне, что татуировки на моей шее самые прекрасные, которые он когда-либо видел.