— Ох, Лана. Ты и все верующие этого мира молитесь и молитесь, и все ваши миллиарды не отвеченных молитв, похожи на жалкое оплакивание. Твоего Бога не существует, — отвечает он очень грустно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, тогда бы мир не был бы таким, как он есть. И даже если он действительно существует, он наверняка не Властелин мира.

Я смотрю в его лицо, которое уже стало менять свои очертания, будучи главой династии Баррингтонов.

— Почему ты так говоришь?

— Оглянись вокруг, Лана. Вся планета — земля, воздух и моря — отравлены абсолютной жадностью, ваша еда токсична, вы подчиняетесь социопатам, которые ведут войну с боевыми действиями без ущерба для себя совершенно безнаказанно, обещая мир, в то время как сама человечество балансирует на грани вымирания. Как ты думаешь, кто управляет всем этим? Твой Бог любви и света, или мой?

Раздается негромкий стук в дверь, Блейк закрывает глаза и вздыхает.

— Может быть, мы закончим этот разговор немного позднее, — говорит он, и выглядит таким уставшим, настолько отягощенным, я желаю увести его подальше от того, что на него обрушилось.

Поэтому киваю и выбираюсь из кольца его рук.

— Заходи, — окликает он. И я вижу, как тут же меняется выражение его лица, маска власти незаметно возвращается на место, запечатав его настоящего. Ранимости нет места в мире слишком яркого изобилия.

В этот момент Брайан открывает дверь и заходит, и останавливается при входе. Мужчина, который только что стоял, уткнувшись носом в мои волосы, испарился.

— Ваш брат находится на линии.

— Маркус?

— Нет, Куинн.

Я замечаю удивление на его лице. Он берет телефон, и Брайан уходит, закрыв за собой дверь.

— Куинн. Да. Нет. Вы придете? Три тридцать. Конечно, они будут там. Но тебе нечего бояться, я тоже буду, — я чувствую, как его голос становится все сильнее и сильнее. — Пока я жив, они ничего не сделают. Ты говорил с Маркусом? Ты должен позвонить ему, на него это повлияло очень сильно. Он был очень близок с... папой. Когда ты придешь? Хорошо, я пошлю кого-нибудь встретить тебя. Пока, Куинн.

Он заканчивает разговор и смотрит на меня.

— Если когда-нибудь со мной что-нибудь случится, единственно кому ты можешь доверять, Куинну.

Страх, которого я раньше никогда не испытывала, накрывает меня своей волной. И боль так глубоко пускает корни внутри у меня, что я конвульсивно пытаюсь вдохнуть.

— Зачем ты так говоришь? Тебе, что-то угрожает?

— Не думаю, но всегда полезно подстраховаться. Я принял соответствующие меры, чтобы защитить тебя и Сораба, в случае если со мной, что-нибудь случиться. Ты будешь в безопасности, у тебя будут деньги и новая личность.

Я смотрю на него в полном ужасе. В этот момент он становится моим злейшим врагом. Деньги? Он спятил?

— Иди к черту, — вдруг кричу я. – Соответствующие меры, чтобы защитить меня и Сораба? Если ты умрешь у меня на глазах, я не хочу ни гребаного пенни от тебя. Это кровавые деньги.

Он шагает ко мне и притягивает меня, прижимая к своей широкой груди, я зажата внутри его объятий.

— Ничего со мной не случится. Я просто сказал это в качестве предостережения, просто у нас принято страхование жизни.

— Ты мой ангел, — всхлипываю я. — Я не могу существовать без тебя.

— Я не могу обманывать тебе, Лана. Если потребуется я пожертвую собой ради тебя, снова и снова, но при этом ты должна быть сильной, потому что у тебя есть Сораб.

— Мне кажется здесь так жарко? — я чувствую духоту, которая окутывает меня, и возникает чувство, что я могу упасть в обморок.

Тут же он внимательно вглядывается в мое лицо.

— Ты побледнела.

— Я не шучу, — говорю я, но мой голос слышится откуда-то издалека, глаза лихорадочно горят.

— Я не пытаюсь напугать тебя, Лана. Я пытаюсь заставить тебя почувствовать себя защищенной. Я могу умереть завтра, попав в автокатастрофу, и хочу, чтобы ты и Сораб, были в безопасности и у вас все было хорошо. Вот и все.

— Иди к черту, — я хочу спрятаться в его руках и сказать ему, чтобы он никуда не уходил.

— Останься здесь, я что-нибудь принесу…

— Нет, нет, ты не вернешься. Не оставляй меня, пожалуйста.

— Все хорошо, ОКэй. Я никуда не уйду.

Снизу, с пола раздается звук, мы оба оборачиваемся на него. Сораб пристально смотрит на нас своими большими, любопытными глазами и на мгновение, мы приходим в смущение, как будто он смотрит сквозь нас на наши измученные души. Блейк выпускает меня из своих рук и идет к сыну, наш ребенок издает пронзительный звук полный восторга, как только он поднимает его вверх. Он кладет свои две ручки на скулы Блэйка, как будто пытается завладеть всем его вниманием, и когда ему отец кивает, Сораб начинает заливаться. Блэйк подбрасывает его в воздух, ловя на лету, и он смеется заливисто и оглушительно.