Незадолго до 20.00 один из офицеров построил экипажи, и сразу же в дверях появился шеф [46] . «Привет, летчики! – приветствовал он нас и сразу же скомандовал: – Вольно, пилоты и штурманы ко мне!» С бумагой и карандашами в руках мы столпились вокруг большого стола, на котором перед нами лежала карта. «Итак, налет всеми имеющимися в наличии машинами на военный завод в Горьком на Волге. Время старта с 20.00 до 20.10 в следующей последовательности: «Антон», «Цезарь», «Паула», «Эмиль», «Фриц», «Берта», «Зигфрид», «Отто», «Мари», «Северный полюс» и последним «Курфюрст» [47] . Бомбежка в районе 22.40–22.45, перед нами действуют 2-я эскадрилья из KG4, таким образом, цель может уже гореть и, кроме того, освещена осветительными бомбами. Последние помогут облегчить бомбометание. Заход на цель с севера на юг, затем – отворот вправо. Высота произвольная, но тем не менее не ниже 2000 метров. Ветер дует с курса 30 градусов со скоростью 10 км/ч, над целью безоблачно. У кого есть вопросы? Сверим часы! Так, ну, а теперь ни пуха ни пера!» [48]

Записав координаты нескольких радиомаяков и принятые сигналы осветительными ракетами, летчики бросили последний взгляд на подробные снимки автозавода, сложили карты и пошли к самолетам. Старший техник доложил экипажу Вольферсбергера, что их Не-111Н 1G+NN готов к вылету, а оружейник сообщил, что в него загружены восемь тяжелых зажигательных бомб Flamm C250. Перед тем как подняться на борт, каждый летчик подошел к хвостовому оперению. По обычаю он произносил девиз: «Только настоящий летчик перед стартом писает на хвостовое оперение».

В 19.57 по берлинскому времени двигатели первых машин были заведены и набирали обороты. Вскоре были запущены и моторы «Хейнкеля» Вольферсбергера. «Двигатели первых машин набирают обороты, – вспоминал он. – Мы поступаем так же, и наши моторы равномерно гудят. Постепенно темнеет. Включается освещение, и теперь можно все видеть. Штурман сидит на откидном стуле в носу, так что он может обозревать пространство вокруг и вести отсчет: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, таким образом, мы под номером десять.

«Антон» уже стоит на линии старта, последний салют, дроссели открыты, и уже ревут тысячи лошадиных сил обоих Jumo 211, – хвост приподнимается, самолет отрывается от земли, уборка шасси, скорость растет, и машина набирает высоту. С точными интервалами в 45 секунд за ней следуют другие машины. Так, сейчас перед нами только одна, она разбегается, и теперь включается наш секундомер.

И уже мы стоим на линии старта, стрелка движется безостановочно. Застегнуть привязные ремни, через две секунды рычаги дросселей медленно двигаются вперед, и уже бортмеханик, сидящий между пилотом и штурманом, докладывает о показаниях приборов, прежде всего о скорости. Итак, 120, 140, 160, 180… на 190 км/ч самолет отрывается от земли. Внутри тяжелый груз, который несет смерть и разрушения. Это всегда особенное ощущение, когда твердая почва уходит из-под ног и вы поднимаетесь в воздух» [49] .

Одновременно с этим с аэродрома Сещинская один за другим поднимались в воздух «Хейнкели» из эскадры KG55 «Грайф». В 20.00 по берлинскому времени стартовало первое звено, за ним последовали остальные машины. Не-111Н 6N+ЕК Хельмута Абендфотха из I./KG100 взлетел с аэродрома Брянск в 20.13 по берлинскому времени [50] . Незадолго до «Хейнкелей» с этой же базы поднялись в воздух и «Юнкерсы» из II./KG51. Согласно записям в летной книжке Ханса Гроттера, его Ju-88A-4 «9К+PN» из 5-й эскадрильи взлетел в 19.45. Любопытно, что в качестве цели у него был обозначен военный моторный завод в Горьком («Kraftmotorenwerk in Gorki») [51] . Возможно, речь шла об авиамоторном заводе № 466, расположенном на территории ГАЗа и выделенном в обособленное предприятие. О чем немцам было прекрасно известно, в распоряжении летчиков даже были трехмерные рисунки именно моторного завода.

Летчики потом вспоминали, что для каждого самолета эскадры был определен индивидуальный маршрут к цели, однако светлая ночь позволяла лететь даже в разреженном строю соединения. Для полета был выбран маршрут, огибающий Москву с юга. Линию фронта, отмеченную отсветами перестрелок, бомбардировщики пересекли в строю звеньев. При этом летчики из KG27 зафиксировали даже несколько прожекторов и отдельные выстрелы зениток, правда не причинившие самолетам никакого вреда.

«Мы медленно забираемся все выше, и линия горизонта на востоке становится светлее, – продолжал Вольферсбергер. – Вспышки из выхлопных патрубков двигателей слабеют, но их достаточно, чтобы видеть круги вращающихся винтов. Где-то впереди стреляют вражеские зенитки, лучи двух-трех прожекторов шарят вокруг в воздухе, подобно пальцам мертвеца, ага, пожалуй, это наши «приятели». Мы немного изменяем обороты двигателей, что вводит наблюдательные посты зенитчиков в заблуждение, и мы без малейшего ущерба преодолеваем первый рубеж обороны».

Всего в первом массированном налете на Горький участвовали 168 бомбардировщиков, в том числе Не-111 из II./KG4 «Генерал Вефер» майора Райнхарда Граубнера, KG27 «Бёльке» оберст-лейтенанта Ханса Хеннига фон Бёста, II и III./KG55 «Грайф» майоров Хайнца Хёфера и Вильгельма Антрупа и I./KG100 «Викинг» майора Пауля Клааса, а также Ju-88А из III./KG1 «Гинденбург» гауптмана Вернера Кантера, II./KG3 «Блиц» майора Юргена де Лаланде и II./KG51 «Эдельвайс» майора Херберта Фосса. Это был самый массированный ночной налет с начала войны против Советского Союза!

Самолеты шли на высоте 4000–5000 метров небольшими группами с интервалами 10–15 минут. Для навигации на первом отрезке полета экипажи использовали мощный радиопередатчик Московской радиостанции имени Коминтерна, который нетрудно было запеленговать на определенной волне и с его помощью правильно определить направление. Кроме того, транслировавшиеся там патриотические песни и гимны вносили разнообразие в долгий утомительный полет. Через некоторое время внизу появилась блестящая лента Оки, которая служила прекрасным ориентиром для конечного выхода на цель.