Сулейман постепенно терял, хотя и не признавался себе в этом, веру в европейцев, которые ждали от него только помощи в войне или торговых льгот. Он с готовностью слушал советы доброжелателей держаться от европейцев подальше. Но были ли это его истинные друзья? Могли он полностью довериться даже Ибрагиму?

С этого момента Султан стал больше полагаться на советы женщины, которая тоже родилась на чужой земле.

Поводом для праздника, устроенного Сулейманом, стало обрезание двух сыновей, родившихся от Роксоланы, – Селима и Баязида. В эти несколько дней застенчивые ребята находились рядом с отцом, радуя сердца участников праздника.

После праздника, согласно требованиям обычая, мальчики были изолированы вместе с наставниками в гареме старого дворца. Там во дворике валиды они играли среди фонтанов. Изнемогая от смертельной болезни, мать Сулеймана все еще властвовала на женской половине. И хотя Хафиза не покидала своей бархатной постели под шатром из золотистой тонкой ткани, она ежедневно после восхода солнца отдавала распоряжения надзирателю за женщинами гарема, смотрительнице комнат и главной няньке. Роксолану она почти не видела… Тем не менее валила имела свое собственное мнение о двух сыновьях русской женщины. И, чувствуя приближение смерти, решилась высказать его Сулейману:

– Селим ловит птиц при помощи птичьего клея, он скрытен, не говорит мне правду, он слаб, хотя с виду и полный, молчалив и своенравен. Поведением Селим напоминает свою мать Хассеки Хуррам. Баязид же мягкосердечен и умен. Лицом и душой он похож на тебя.

Как обычно, Сулейман слушал ее без комментариев.

– Навестить маму – все равно что побывать в раю, – произнес он.

Однако старую женщину было трудно сбить с темы.

– Ты никак не реагируешь на резкие слова матери. Хорошо, в таком случае я позволю себе предостеречь тебя. И не забудь моих предостережений. Верь Баязиду. Будь добрее к Селиму. Постарайся, чтобы он не боялся тебя, сейчас он, кажется, тебя опасается. Но никогда не доверяй ему.

Очевидно, Хафиза верила, что сыновья Сулеймана беспрепятственно достигнут зрелости. В этом разговоре она не упомянула его старшего сына Мустафу, своего любимца, который оставил гарем для прохождения военной службы.

Валида, так же как Сулейман, знала, что сын от Гульбехар с детства внушал всем симпатию. Мустафа мало интересовался книгами, но он любил беседовать со старшими и был очень общителен. Мальчик, как и отец, с раннего детства научился владеть мечом, ездить верхом и перенял от него любовь к морю. Довольно часто Мустафа возвращался в лагерь с ссадинами на голове от деревянных дротиков, которые метали с седла лошади во время учебных занятий. Высокий и очень работоспособный, он не боялся травм. Учителя, обучавшие Мустафу логике, отмечали, что он обнаруживает подлинные османские качества: выдержку и боевитость.

Хафизу радовало, что Мустафе передали в управление провинцию Магнезия, правителем которой до вступления на трон был сам Сулейман. Казалось, это гарантировало, что Мустафа наследует султанскую власть отца согласно сложившийся традиции. И до сих пор ничто не могло побудить Сулеймана изменить этот обычай.

Младший, третий сын Роксоланы Джехангир как тень метался между дворцом Мустафы в Магнезии и султанским дворцом в Константинополе. Болезненный и сгорбленный, он был патологически привязан к здоровому и сильному Мустафе. Сулейман любил его больше всех остальных сыновей.

Затем Хафиза умерла. Сулейман оплакивал ее три дня. Надел черное облачение, закрывавшее его с головы до ног, постился, приказал, чтобы свернули на полу все роскошные ковры дворца, а настенные ковры повернули рисунками к стене. На улицах города смолкла музыка.

Сулейман достиг тридцатидевятилетнего возраста, полного расцвета сил. Возможно, чересчур увлеченный Роксоланой, он не замечал, как изменилось его положение. Ведь его покойная мать входила в тройку людей, олицетворявших привычный образ жизни, в которой помимо нее были мягкосердечный Пири-паша и беспечная Гульбехар. Теперь Гульбехар должна была занять место матери наследника султана. Но она предпочла остаться с Мустафой в Магнезии. Сулейману ничего не оставалось, как делить досуг с его двумя постоянными спутниками – динамичным Ибрагимом и изобретательной Роксоланой.

Внешне русская не пыталась как-то повлиять на Сулеймана или оспорить первенство Гульбехар, его первой любви. Казалось, она принимала как должное право Мустафы наследовать султану. Потому что Сулейман, чувствительный к попыткам повлиять на него, был непреклонен в вопросах права. К удивлению черного надзирателя за женщинами гарема и служанок, Роксолана обращала мало внимания на своих детей, целиком посвятив себя Сулейману.

Постепенно она стала выбираться из замкнутого мира гарема и сопровождать султана в его поездках. Хуррам следовала за ним в закрытом экипаже, когда он ездил на военные смотры или пятничную молитву. Иногда незаметно присоединялась к нему во время морских прогулок. Сулейман сидел рядом с ней в кормовой каюте барки, быстро несущейся вперед благодаря энергичным усилиям гребцов. Миновав Босфор, они выходили в Мраморное море или пересекали пролив, направляясь к поросшей кедрами кладбищенской зоне Джамлии.

Внутри гарема также произошли перемены. Роксолану настораживало, когда в поле зрения султана попадала (теперь это случалось все реже) новая женщина. Тогда Хуррам приближала эту соблазнительницу к себе так, чтобы встречи султана с ней проходили только в ее присутствии. Постепенно евнухи привыкли к тому, что никакая другая женщина, кроме Роксоланы, не доставляет султану удовольствия.

Когда-то Хафиза следила за каждой обитательницей женской половины. Теперь в гареме не было хозяйки. Роксолана, все еще вторая кадын, возможно, и была фавориткой, но ее власть могла проявляться только через султана.