Два одиночных бесшумных выстрела в головы стерли это удивление с физиономий бандитов, отбросив их трупы на мягкие спинки дивана.

Донцов жестом указал на дверь.

За ней должен был находиться сам Старик! Тот, кто когда-то входил в состав высшего руководства канувшей в небытие империи и ставший обычным преступником. Да он им был всегда, если восстановить и изучить то, что в свое время было уничтожено в архивах бывшего КГБ.

Старик читал прессу, чему-то криво ухмыляясь, когда в кабинет вошли капитан с Аркадием.

Не отрываясь от газеты, прокаркал, не поднимая головы:

– Чего надо?

Донцов с Гуровым подошли вплотную к большому, обитому зеленым сукном столу. И только тогда Старик обратил на них внимание.

На его старческом лице отобразилось крайнее изумление:

– Кто... вы?

Ответил Донцов:

– Те, кого ты, плесень, обрек на смерть!

Второй диктофон капитана начал свою выборочную запись.

Старец пытался прийти в себя, что ему с трудом, но удавалось:

– Я ничего не понимаю!

Внешне он обрел спокойствие, быстро справившись с шоком, но его выдавали руки, вернее, пальцы рук. До этого они твердо держали газету, сейчас крупно дрожали. Капитан продолжил:

– Кого ты заказал Полковнику, своей «шестерке», после Гомельского, Рашида и других людей, не мне тебе их перечислять?

Старик откинулся в кресле.

Внезапно он овладел собой. Руки успокоились, глаза тоже смотрели на людей в масках спокойно, даже с долей презрения, как показалось Гурову.

– Вот оно что? Сдал все же меня сука-Полковник! Сдал, подлец! За сколько продался?

Донцов перебил старика:

– О покойниках не принято говорить плохо.

– Значит, он получил свое?

– Сполна!

Старец ухмыльнулся, взяв со стола сигарету.

– Хоть это радует, как говаривал последний генсек! Предатель мерзок в любом случае. Даже если верой и правдой служит тебе, все равно остается предателем, тварью презренной. Туда ему и дорога! А теперь, судя по всему, вы пришли забрать и мою жизнь?

Донцов проговорил:

– А ты догадливый, дедуля!

Последние слова взбесили Старика. Он повысил голос:

– Не сметь тыкать мне, молокосос! Ты никто передо мной! Быдло, червь навозный! Я страной правил! Миллионами! А кто ты, говнюк? Из грязи в князи захотел, ублюдок?

Старик приподнялся над столом, вышел из-за него. Человеком он, надо признать, оказался не робкого десятка.

Только зря он покинул кресло.

Капитан выстрелил старику в колено. Хозяин кабинета взвыл от боли, упав на ковер.

Донцов произнес:

– Это тебе, козел старый, за все твои оскорбления. Второй выстрел сделает тебя полным калекой. Или ты и этого не боишься, вершитель судеб?

От гнева Старика не осталось и следа.

– Мне больно! Окажите помощь!

Но капитан не обращал внимания на его стенания, занимаясь тем, ради чего и пришел сюда. Он спросил:

– Где оригинал пленки, отснятой Полковником в Чечне, при вербовке снайпера?

– Мне больно! – крикнул тот в ответ.

Донцов выстрелил Старцу в бедро, предупредив:

– Будет еще больнее! Где пленка, шакал облезлый?

– В сейфе... он открыт... кассета с надписью... «Ангур»... прошу... окажите помощь!

Донцов кивнул головой Гурову. Аркадий прошел к сейфу, из верхнего ящика сейфа достал небольшую кассету. Капитан в это время ввел Старику через шприц-тюбик боевое обезболивающее средство. Спросил Аркадия:

– Ну что там у тебя?

– Порядок! Здесь она, командир!

– Хорошо, проверь на камере, что лежит на книгах.

Гуров взял камеру, вставил в нее кассету, включил просмотр. Выключив, доложил:

– Проверил, командир, оригинал!

– Так пойди в приемную, уничтожь ее!

Гуров вышел из кабинета.

Старец, от которого отступила боль, устремил взгляд на того, кто стрелял в него, и заговорил:

– Слушай, неизвестный мститель! Ты хотел получить кассету, ты ее получил. Что тебе еще от меня надо?

– Не догадываешься?

– Убить хочешь? Но это глупо. Гораздо выгоднее получить деньги в обмен на мою жизнь! Я человек богатый, и ты знаешь это. Предлагаю торг и начинаю его с суммы в один «лимон» баксов! Не векселями, карточками, чековыми книжками, а наличностью, живыми деньгами. Один мой звонок, и названную сумму доставят туда, куда ты скажешь. Немедленно доставят!