И началось, началось… Наматывание нервов, нет, точнее, пустых кишок, на барабан бюрократической машины. Я решил бороться за свои права, но старые бойцы из финотдела правильно сообразили, что лучший метод обороны от больного старика — тянуть время.

Эти телефонные номера вечно заняты, телефонные будки тоже, и каждый раз нужны деньги — по две копейки за попытку говорить с нужным человеком.

Две копейки! А у меня копеек было немного…

Потянулись недели, потом месяцы…

Сначала добился направления на ВТЭК Центральной поликлиники КГБ при СМ СССР. Получил инвалидность с диагнозом: «Выраженный склероз сосудов головного мозга с изменением интеллекта».

«Я покажу вам распад личности», — бормотал я, целыми днями волоча ноги по Москве из конца в конец, от одного окошечка к другому.

Потом добился ещё одного месячного оклада.

Добился трудовой книжки.

Добился взятия на учёт для получения квартиры.

Добился направления в фешенебельный дом отдыха КГБ в Кратово. Туда я явился в тёплый солнечный день.

Невесело очутиться в жаркие летние дни в лагерных штанах и рубахе среди генералов и полковников государственной безопасности… Это были дни пугливого шараханья с одной скамьи на другую, от одного стола к другому — я везде слышал слова, которые мне казались явной провокацией…

Утром за столом какой-то полковник меня спрашивает:

— А вы не оттуда?

— Оттуда.

Он с аппетитом жует свиную котлету, потом вытирает губы ослепительно-белой салфеткой и с угла рта роняет как бы в пространство:

— Воображаю, как вы нас всех ненавидите!

«Провокатор!» — мелькает мучительная мысль, и я прошу сестру к обеду дать мне место ближе к окну — мне нужен чистый воздух.

После обеда компания молодых офицеров шумно поднимается с диванов перед телевизором и радио.

— Идёмте поскорей! Сейчас начнут кормить социалистическим реализмом: в столовой обед был хороший, и жаль, если вырвет!

«Провокаторы!» — думаю я и быстро шмыгаю в другую дверь.

После ужина все выходят из столовой на крыльцо — покурить на свежем воздухе. Генералы и полковники сталинского времени становятся группой с одной стороны крыльца, капитаны и лейтенанты с университетскими значками — с другой — это хрущёвское пополнение КГБ.

— И когда его уберут отсюда? — громко начинает лейтенант. — Смотреть противно на эту спину.

Перед крыльцом, спиной к говорящим, стоит бетонная статуя, выкрашенная известью в белый цвет «под мрамор».

— Напрасно вам противно, лейтенант, — отвечает из другой группы дородный полковник. — Товарищ Сталин нас, чекистов, кормил, и мы ему верно служили.

Лейтенант фыркает.

— Да, товарищ полковник, кормил он вас неплохо! А вот служили вы так, что теперь страна не знает, как после вас исправить дело.

Полковник багровеет.

— После вашего исправления когда-нибудь, и вероятно очень скоро, товарищ лейтенант, нам придётся опять поворачивать руль: вы доведёте страну до подводных камней, а нам с вами вместе тонуть неохота!

Я поскорее ухожу в палату.

16 июня 1956 года.

Я — везучий человек!

Одним людям везёт в любви, другим в карты или у начальника. Мне везёт на необычные обстоятельства. Или, может, это просто естественное положение, что «на ловца и зверь бежит», а я люблю жизнь, ощущаю её как романтический праздник и с упоением бросаюсь в необыкновенное, которое поэтому само меня ищет!

Старый конторщик, выдававший в Доме отдыха ключи, долго по складам читал мою фамилию:

— Бы…стро…лё…тов… Так, что ли? Я принимал телефонограмму… Спешил записывать и получилось неразборчиво. Говорили из кыпыка. Да. Короче говоря, завтра в 10 часов явитесь сюда. Будет ждать машина. Вас доставят в ЦК КПСС. Внизу спросите пропуск и пойдёте.

— Куда?

— По вашему делу. В кыпыка.

— Что это такое?

— Не знаю.

— У меня нет дел в ЦК КПСС.

— Значит есть, раз требуют.

Новенькая машина с молчаливым водителем быстро доставила меня на Новую площадь к зданию, над которым всегда развевается красный флаг.

— Товарищ дежурный, здесь недоразумение: я не член КПСС, это ошибка, я…

— Получайте пропуск.

Подтянутый солдат внутренней охраны мягко, но внушительно говорит:

— Следуйте за мной. Не отставайте.

Мы поднимаемся наверх, шагаем по длинным коридором. Пустынно. Мягкие ковры-дорожки заглушают звук шагов. Я едва поспеваю за здоровым молодым человеком!

— Не отставайте! Держитесь кучнее!

И вдруг меня пронизывает холод. Я слышу беззвучные крики: «Вперёд! Колонна, подтянись! Не отставать! Стрелять буду!»

Неужели арестован? Ловко заманили… Только зачем?

— Входите! — солдат распахивает дверь, вытягивается и пропускает меня вперёд.

Большая комната. У другой стены под окном большой стол. Из-за него навстречу мне поднимается полковник КГБ.