Известный роман не менее известной ингушской романистки Доухан Балаевой, ныне не очень почитаем на территории Ингушетии...
Доухан Балаева
Мадина
Июльский вечер мягко стелется над селом, постепенно погрузившимся в обычные на исходе дня заботы. Многоголосое стадо уже разбрелось по дворам, и некоторое время относительную тишину нарушает то нетерпеливо- требовательное, то жалобно- просительное мычание, доносящееся из дворов, где хозяйки по каким- то причинам не спешат к своим буренушкам с подойником.
Мадина вошла в соседский двор, осторожно неся в вытянутых руках наполненную доверху банку. Навстречу, радостно повизгивая, бросился Дружок, большая черно- белая дворняга. Так и подмывало налить в стоявшую у конуры плошку молока, но от соблазна удержала мысль, что неудобно принести неполную банку.
В небольшой уютной комнате, служившей хозяевам одновременно и кухней, и столовой, была одна тетя Люба. Поздоровавшись и оставив на столе банку, Мадина прошла к Наташе, встретившей ее задиристым:
– Наконец- то! Уже час как Сережку за тобой посылала.
– Почему сама не пришла, если так срочно? Ну, что у тебя? . . Говори скорее, не томи, - перешла на шепот Мадина, усаживаясь на свое излюбленное место - в угол дивана.
– Вот! Справочник достала! Теперь начнем всерьез готовиться, - ликующим тоном объявила Наташа. Ее, от природы очень подвижную и жизнерадостную, в минуты возбуждения энергия так и распирала.
– Издеваешься? . . От обиды, что лишена возможности разделить радость подруги, глаза Мадины наполнились слезами. Наташину веселость как рукой сняло. Она подсела к ней, обняла.
– Мадиночка, да уломаем мы их! Ну неужели Муслим за тебя не заступится?
– Брат- то написал. . . Но они ни в какую. . . после того случая из дома не хотят выпускать.
– Это когда тот усатый коротышка выкрасть грозился? Но ты-то чем виновата! Ма- ам, мама- а! Вошла тетя Люба, вопросительно взглянула на сидящих в обнимку девушек.
– Мама, ты что - не можешь уговорить тетю Тамару, убедить? Да я бы. . . знаешь, да я бы на ее месте просто сбежала от таких родителей! Ей же ну ничегошеньки не разрешают, кроме как работать.
– Какая прыткая. Ты ее родителей не трожь, они люди не плохие. А насчет работы тебе бы не мешало с нее пример брать.
– Да не обо мне же сейчас речь! . .
– Не расстраивайся, Мадина. Магомет дома? Узнав, что соседа нет, тетя Люба ушла, пообещав помочь. Но Мадина знала, что переубедить маму совсем не просто. Она заспешила домой.
Женщины сидели на кухне. Мадина молча прошла в свою комнату, неплотно прикрыла дверь, присела у самого порога на корточки и стала прислушиваться. Разговор первой возобновила тетя Люба.
– Тамара, твое упрямство выводит меня. Знаешь ведь, как я к тебе отношусь, разве ж я могла бы тебе дурное советовать! Да пойми наконец- я ведь твоему родному дитю добра желаю. Ну вот скажи: у тебя легкая жизнь была?
– Ох, зачем спрашиваешь?
– тяжело вздохнула Тамара.
– И дочери своей такую участь готовишь? Да она ж у тебя умница - дай ты ей выучиться.
– Ее уже сватать ходят.
– Не бойся, в девках не засидится, успеешь выдать. Вон сына- то своего отправила учиться, да еще в такую даль.
– Так то ж сын. Почему Люба, никак понять меня не хочешь? Ведь не все, что можно вам, нам можно. Взрослая дочь в доме- это большая забота. Да и как ее одну в город отпускать?
– Опять за свое! Ну почему одну? Она же с Наташей будет. Или дочку мою разбалованной считаешь? Или думаешь, что позволю ей беспутничать?
– все больше распалялась тетя Люба.
– Почему боишься с ней свою дочь отпускать? Господи, да сколько можно говорить об этом! Теперь я поняла, что ты ни меня, ни семью мою нисколько не уважаешь.
– Зачем так говоришь Люба?
– встревожено спохватилась Тамара, пытаясь удержать направившуюся к выходу подругу. Люба порывисто обернулась:
– В жизни больше ноги моей здесь не будет! И не присылай мне больше ничего - не нужно мне от тебя ни макового зернышка. Не думала я, что ты такая. . .
Тамара, в крайнем замешательстве разводя руками, беззвучно открывала рот, пытаясь вставить слово, но не находила, что сказать. Уже за порогом Люба остановилась и с обидой в голосе жестко, с нажимом проговорила:
– В общем, так, подружка: если не одумаешься - и знать тебя более не хочу. Не желаю дружить с человеком, который меня ни во что не ставит.
– Люба, подожди, подожди, зачем так? Ведь не я решаю. Отец не хочет. . .
– нашлась наконец Тамара.
– Это ты кому другому говори, а я знаю, что ты всегда сумеешь настоять на своем. Что ты захочешь- то и Магомет. . Подумай, Тамара - несколько смягчилась Люба, и пожелав спокойной ночи, заспешила к себе, оставив подругу в крайней растерянности.