– Вот и старайся для него после этого! Привезли чего вкусного или впустую съездили? – облизнулся с надеждой в глазах ротный.

– Привезли! Полный джентльменский набор. Одна бутылка водки, одна коньяка, две шампанского, четыре пузыря сухого, – радостно отрапортовал Острогин.

– Тьфу ты, черт! Посылай вас после этого в лавку. Сухое… Шампанское!.. Дураки какие-то! Недотепы.

– Сам дурак, – обиделся Острогин.

– Знаешь, что это за вино, Володя? Саперави! Гаурджани! Цинандали! Шампанское «Брют»! – восторженно перечислил я.

– Ты пойди попробуй найти «Брют» в России! А вино? Ты где-нибудь встречал такую карту вин? – кипятился Острогин.

– Моча! На две бутылки водки купили шесть флаконов газировки! Что пить будем? Лучше Бодунова отправил бы в дукан! – в сердцах воскликнул ротный.

– Ой, балбес! Ты знаешь, сколько шампанское стоит в Кабуле? Семьдесят чеков! А в посольстве продают по пять! Коммунизм! – продолжил разъяснительную работу Острогин, удивляясь, что его старания не оценены.

– Мне дипломатом служить нельзя. И Бодунову с Федаровичем тоже. Мы ведь цинандалями баловаться не стали бы! Только любимая и родная водочка. Настоящий русский напиток для русского человека. А насчет твоей, Серж, национальности и замполитовской я сильно сомневаюсь. Какие-то французы. Только почему-то не картавите и не грассируете на букве «эр».

– Эх, Вова! Мы просто гурманы и ценители прекрасного, – заулыбался я. – А ты – серость вологодская. Лаптем щи хлебал и молился колесу. Послужишь с нами, приобщишься к культуре. У тебя еще целая жизнь впереди.

В дверь громко постучали, и в канцелярию вошел старший механик роты Кречетов. Широко улыбаясь, сержант доложил ротному:

– Товарищ старший лейтенант, броня из парка боевых машин прибыла. Докладывает младший сержант Кречетов! Владимир Петрович!

– Так-так! – шумно вдохнул воздух носом Сбитнев. – Владимир Петрович, говоришь? Хорош, хорош! Замполит, а ну-ка пригласи сюда остальных недостойных представителей нашей славной роты. Посмотрим на голубчиков. Этот определенно пьян!

Глаза сержанта озорно блестели и были какие-то шальные. Личико розовое, как у молодого поросенка, но пахло от него не молоком, а чем-то кисло-сладким. Я обнюхал сержанта и сделал заключение:

– Бражка! Определенно свеженький брагульник! Замострячили где-то, канальи!

– Ветишин и Бодунов, ступайте в парк, разыщите техника. Переройте все! Пока не найдете брагу, обратно не возвращайтесь. Мы же, вас дожидаясь, с молодыми людьми побеседуем.

Я загнал оставшихся пятнадцать человек в нашу каморку. В канцелярии моментально стало душно до тошноты.

– «Мазута», вы охренели от легкой жизни, что ли? – начал свою речь Сбитнев. – Пьянствуем, делать больше нечего? Техника обслужена, россыпь патронов и снарядов сдана? Машины заправлены?

– Так точно! – еще более заплетающимся языком ответил Кречетов. – Сделано как положено.

– И вы на радостях наеб…сь! – сделал я вывод.

– Как можно? Мы не пили! – И Ткаченко преданно посмотрел мне в глаза.

– Ни грамма! – подтвердил Сидорчук.

– В первой роте не пьют! – взвизгнул Тишанский.

– Мусулмане нэ пьют, – пискнул, блестя глазками, Рахмонов.

Все солдаты загалдели, каждый пытался выразить свое возмущение.

– Заткнуться! – рявкнул Сбитнев. – Можете даже не пытаться оправдываться! В кабинете дышать от перегара нечем! В зеркало на себя полюбуйтесь. Ну и рожи!

Бойцы, продолжая что-то возмущенно бормотать, машинально взглянули в обшарпанное зеркало, висящее на стене. Некоторые пригладили волосы, некоторые ощупали свои лица. Воздух с каждой минутой становился тяжелее, гуще и приторнее.

– Застегнуться! – скомандовал Володя. – Почему верхние пуговицы и крючки расстегнуты? Подтянуть расслабленные ремни, а то драгоценное хозяйство бляхами отобьете!

Солдаты, бурча, застегнулись. Наступило гнетущее, напряженное молчание, прерываемое сопением солдат. Пот лил частыми струйками по чумазым лицам. Многих мутило, но бойцы боролись со рвотными позывами из последних сил.

– Товарищ старший лейтенант! Откройте окошко, дышать нечем! – взмолился, не выдержав, Кречетов.

– Нет! Сейчас мы приступим к написанию объяснительных записок! Все по очереди, спешить нам некуда! – насмешливо произнес ротный. – Первыми садятся и пишут Кречетов и Рахмонов.

Бам! Дверь с треском распахнулась, и в умывальник побежали двое наиболее ослабевших механиков.

Оттуда раздались громкие стоны и рычание.

Кречетов, как самый сознательный и дисциплинированный, обратился к командиру:

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите отлучиться?

– Ну иди, отлучись, – широко улыбнулся Сбитнев. – Отблюешь – уберите за собой! А затем в ленинскую комнату с ручками и бумагой!

Когда облегчившиеся солдаты собрались в моей вотчине за письменными столами, я начал воспитательный процесс. Главная задача – выведать, где же спрятана емкость с зельем под названием «брага». Нужно найти ее, пока полуфабрикат не перегнали в гораздо более опасный продукт – самогон.