Он подвел Лупа к стволу сосны, которую присмотрел заранее. Ветви на ней начинались футах в восьми от земли, а сам ствол был толщиной с торс взрослого человека.

– В школе гладиаторов для нас ставили специальные столбы. Но и это сойдет. Я хочу, чтобы ты представил, будто это человек. Представь его лицо на уровне своего. И думай о том, что этот человек очень хочет тебя убить. Но ты должен первым убить его. Это значит, что ты должен нанести сильный удар, сильный и быстрый. Понятно?

Луп кивнул и ударил мечом по стволу.

– Стоп! – воскликнул Марк. – Подожди, я тебе сейчас покажу. Делай вот так…

Он отступил от дерева на длину меча и принял боевую стойку на полусогнутых ногах, распределив вес тела на обе ноги.

– Сохраняй равномерную опору на пятки и носки, чтобы можно было быстро двинуться в любом направлении, какое тебе понадобится.

Марк показал несколько прыжков в стороны, вперед и назад, каждый раз возвращаясь на то же самое место перед сосной. Потом он жестом предложил Лупу попробовать.

Писарь старался изо всех сил, но ему далеко было до проворства и скорости друга. Однако Марк ободряюще кивнул, а затем взял учебный меч и пригнулся перед сосной, готовясь нанести удар.

– Основных удара три. Выпад вперед, режущее движение слева и такое же – справа.

Он прыгнул к сосне и ударил в центр ствола, отвел меч, снова атаковал сосну с обеих сторон; когда деревянное оружие сталкивалось с корой дерева, раздавался громкий треск. Марк повторил движения и вернул меч Лупу.

– Давай попробуй.

Луп занял его место и попытался проделать все то, что показал ему Марк. Удары в общем попадали в цель, но они были слабыми, и кора не трещала, а чуть слышно шуршала.

– Нет! – рявкнул Марк. – Так не пойдет. Это не какая-то игра, Луп! Ты учишься сражаться за свою жизнь! Меч не игрушка! Ты должен обращаться с ним так, словно он – продолжение твоей руки. Когда ты наносишь удар, ты наносишь его всем телом, вкладываешь в него весь свой вес. Иначе ты даже не поцарапаешь своего противника. А он убьет тебя. Опусти меч.

Луп повиновался, и Марк встал прямо перед ним, слегка пригнувшись. Подняв правую руку, он прижал ладонь к груди Лупа.

– Ты сейчас делаешь вот что…

Он слегка толкнул Лупа, и тот пошатнулся назад.

– А должен стоять вот так…

Марк встал по-другому, вытянул руку и вложил в толчок весь свой вес. Луп отлетел назад и шлепнулся на землю. Мгновение-другое он лежал неподвижно, задыхаясь, потом приподнялся на локте и с болью во взгляде уставился на Марка.

– Зачем ты это сделал?

– Чтобы преподать тебе урок, – сурово ответил Марк. – Если ты не ударишь как следует во время схватки, ты проиграешь. Ты умрешь. Лучше научиться всему здесь и сейчас. Вставай и продолжай. На этот раз бей по цели так, как задумано. Этот ствол – Децим. Он или любой другой тип, который заставил тебя ненавидеть его. Бей сильно, всем своим телом налегай на меч. Подбери его и работай.

Луп поднялся на ноги и бросил на Марка взгляд, полный оскорбленной гордости и гнева. Он подобрал с земли меч и снова встал в позицию перед деревом.

– Давай! – приказал Марк.

– Ха! – выдохнул Луп, делая выпад, и острие меча громко стукнулось о ствол.

Луп отскочил назад и нанес режущий удар сбоку, потом еще один – с другой стороны, каждый раз резко выдыхая от приложенных усилий.

– Вот так, да, – кивнул Марк. – Продолжай, пока я не велю остановиться.

Он еще немного понаблюдал за Лупом, а затем отошел в сторону и встал рядом с Фестом, который следил за уроком.

– Что думаешь? – тихо спросил Марк.

Фест ответил не сразу. Наконец он произнес:

– Думаю, ты мог бы стать выдающимся учителем гладиаторов, юный Марк. Ты мог бы об этом подумать, когда все закончится.

Марк удивленно посмотрел на него:

– Нет. Я никогда не стану тренировать людей, которым придется сражаться с другими людьми насмерть просто для того, чтобы развлечь толпу. Клянусь в этом всем святым!

То, с каким пылом он это сказал, похоже, позабавило Феста, и он, хихикнув, покачал головой:

– Очень жаль.

Но Марк так не думал. У него внутри все переворачивалось при воспоминании о том ужасе, который охватывал его каждый раз, когда ему говорили, что он должен сражаться за свою жизнь. Никто не должен подвергаться такому ради развлечения других людей. Никто. Марк был разочарован тем, что Фест вообще предложил ему такое, что он вообразил, будто Марк может захотеть стать частью мрачного мира профессиональных гладиаторов. И в его отношение к этому человеку вкралось легкое сомнение. Все последние месяцы Марк предполагал, что Фест верит в то же, во что и он сам. Марк напомнил себе, что Фест был человеком Цезаря задолго до того, как Марк с ним познакомился, и на первом месте для него должна стоять преданность этому римскому аристократу. Так что во взглядах на мир между ним и Фестом имелось фундаментальное различие. Такое, которое могло стать чрезвычайно опасным, если Фест когда-нибудь узнает о том, что Марк – сын Спартака.