– В перерыв.

Данилов взглянул на часы – в его распоряжении оставалось тридцать пять минут.

У него два милиционера, Никитин, Шелков и он. Всего пять. Вполне хватит.

– Шелков!

В комнату вошел лейтенант.

– Ты сберкассу городскую знаешь?

– Так точно, моя сестра там заведующая.

– Тем лучше. Второй вход в нее есть?

– Есть. Задний ход в палисаднике. А что случилось, товарищ полковник?

– Брать ее будут сегодня в тринадцать.

– Как «брать»? – не врубился Шелков.

– Грабить то бишь.

– Да не…

Данилов не дал ему договорить:

– Сколько ходу до сберкассы?

– Минут семь.

– Значит, десять. Пять – восемь минут на переговоры.

– Надо в райотдел позвонить, – перебил его Шелков.

– Вы, Шелков, пока что мой подчиненный.

– Виноват, товарищ полковник.

– Звонить не будем. Никаких разговоров через коммутатор. У меня в вашем городе уже был печальный опыт. Ровно десять лет назад. Тимохин, бегом в райотдел, передай: пусть незаметно блокируют подходы к сберкассе. Пусть все щели закроют. Давай.

Эксперт бросился к мотоциклу.

– В здание проникаем незаметно. Все остальные подробности операции на месте.

Ходики на стене неумолимо подвигались к часу. Данилов сидел в маленьком зальчике лицом к входу и делал вид, что проверяет облигации. Пистолет лежал рядом, прикрытый газетой. У входа, на стремянке, пристроился Никитин, он нацепил старый синий халат, нахлобучил какую-то немыслимую кепку.

За барьером укрылся Шелков с милиционерами.

Тик-так. Тик-так. Стучали ходики, и звук их был похож на шаги времени.

До перерыва осталось семь минут. Дверь распахнулась, и в сберкассу вошел паренек лет семнадцати.

Был он юркий, со стрижечкой «бокс», с челочкой. И одет по последней московской блатной моде: желтые туфли, серые коверкотовые брюки тридцать сантиметров, двухцветная курточка, воротник рубашки выпущен. Он зыркнул глазами. Ничего подозрительного. В углу седой фраер облигации проверяет. Монтер на стремянке.

Он подскочил к барьеру:

– Деньги-то есть?

– А тебе зачем? – спросила кассирша.

Спокойно спросила, без тени страха.

– Аккредитив хочу отоварить.

– Иди, после обеда придешь.

– Приду – жди, – ощерился пацаненок. Сплюнул на пол, еще раз зыркнул по сторонам и выскочил.

Данилов увидел в окно, как из-за угла выкатился трофейный вездеход. Маленькая юркая машина.

Он не успел подивиться на это чудо, как в кассу вошли двое в хороших костюмах и давешний паренек, в руках у них были пистолеты.

Немецкие, автоматически отметил Данилов.

– Нажмешь на сигнализацию – убью! – крикнул высокий чернявый парень.

И тут же Никитин, оттолкнувшись от стенки вместе с лестницей, упал на него.

Грохнул выстрел.

Из-за барьера выскочил Шелков с милиционерами.

– Бросай оружие!

Второй, коренастый, видимо, очень сильный, вскинул пистолет.

Данилов выстрелил. Коренастый упал.

Пацан бросился к дверям, но, увидев милиционеров, отскочил к окну.

– Не подходи. Не подходи… Убью!.. – истерично взвыл он.

Данилов бросил в него стул. И мальчишка, выронив пистолет, покатился по полу. На него бросились милиционеры.

Все.

В сберкассу вошел Ефимов.

– Ну, Иван Александрович…

Слов у него не было, он только развел руками.

Данилов вошел в свой кабинет. Комната была совсем маленькой, похожей на его закуток в МЧК.

В комнате еле втиснулись стол да сейф, на стене у дверей была прибита вешалка.

А вот телефонов было три. Местный, городской и прямой связи с районным начальством.

Данилов снял пиджак и решил пойти на двор умыться. Внезапно затренькал, замигал лампочкой спецтелефон.

– Данилов.

– С вами будет говорить Пал Палыч.

Кто такой таинственный Пал Палыч, Данилов не знал, но, судя по бойкому секретарскому голосу, это наверняка кто-то из местных тузов.

– Данилов? – раздался в трубке ледяной командный баритон.

– Да.

– Ты это что устроил в сберкассе? Стрельбу поднял – весь город мне распугал…

– Я банду брал. Вооруженную.

– Это в Москве палить можно. А у нас население точно знает, что линия ВКП(б) оберегает людей от уголовников. Тебе мало выговора?