— Это правда?

— Да, — робко проговорила Безымянная. Выудила неизвестно откуда кремневый нож и чиркнула по ладони. — Подтверждаю кровью, что эти люди не забирали меня насильно, и принимаю вину и наказание на себя.

— Примешь, если виновата. Но прежде желаю знать причину твоего поступка. Может, ты хотела довести гостей до разлома, чтобы они не заплутали в неведомых землях? Отвечай.

— Нет, отец, они не просили меня быть проводником, — не поднимая глаз, пролепетала Безымянная.

Вождь сжал кулаки и посмотрел на наместника. Тот прошипел зло:

— Эта дрянь опозорила нас! А я предупреждал, что тебе надо лучше воспитывать дочь. Слишком много свободы давал, потакал во всем. Если ушла по своей воле — сам знаешь, что следует сделать. — Ухмыльнувшись, провел большим пальцем левой руки по горлу.

На лице вождя не дрогнул ни один мускул.

— Погоди. Сначала надо разобраться. Вдруг, ей глянулся кто-нибудь из чужаков? Пленил сердце? Вот дуреха и увязалась следом…

— Это не уменьшает вины, — наместник источал желчь. — Дочь роднари не имеет права смешивать кровь с чужаком.

— Имеет. Если он, по укладу наших предков, вступит с ней в союз. — Гултак глянул на спутников Ландмира. — Я приму с радостью в семью ее избранника. Но если среди вас не найдется такого — сам отрублю неверной дочери голову.

Наместник торжествующе захохотал, когда никто из чужеземцев не подал голоса.

— И кто был прав? Твою блудливую дочь не желают взять в жены даже эти шелудивые шакалы. Она ушла не с возлюбленным, а сбежала из племени по своей прихоти. Предательство! Делай, что должен, иначе не быть тебе вождем!

Желваки заиграли на скулах Гултака. Взгляд стал жестким.

Безымянная, порывисто вздохнув, подошла к отцу, встала на колени, смиренно опустила голову.

— Прости, что навлекла на тебя позор. Исполни закон племени.

Гултак схватил дочь за волосы, запрокинул ее голову, обнажив горло. Посмотрел прямо в глаза беглянке. Сквозь холодный взгляд вождя не проскользнуло ни жалости, ни горечи. Невозмутим, словно не дочь казнил, а срубал сухой сук с дерева.

Этот человек никогда не отступит, понял Ард. Слишком сильно ненавидит наместника, чтобы хоть на мгновение проявить перед ним слабину.

Меч со свистом выскользнул из ножен, взлетел вверх.

— Стойте! — заорал Ард. — Я! Я возьму ее в жены!

Занесенная рука Гултака застыла в воздухе. Он не сразу сообразил, о чем говорит мальчишка. Затем вздох облегчения вырвался из горла вождя, уголки губ дрогнули.

Произошедшее обескуражило всех. Никто не в силах был произнести ни слова. Даже скорая на язык Айла казалась ошарашенной.

Вождь зачехлил меч. Аккуратно поднял дочь на ноги.

Наместник выглядел злым и расстроенным одновременно.

— Хорошего зятя ты обрел, Гултак. Мальчишка-калека. Знать, не заслужил другой милости богов.

Вождь повернулся к нему спиной, подошел к Арду.

— Ты показал себя мужчиной. Настоящим роднари! Теперь я спокоен за дочь. Знаю, не обидишь. На обратном пути в Файхалтаре вас будет ждать богатый праздничный стол. А пока примите от меня скромный дар. — Он махнул рукой. Воины подвели большую черную свинью. Новенькое седло, нарядная уздечка.

— Подснежник, — ахнула радостно Безымянная.

— Она умная и надежная. Верьте ее чутью.

После этих слов Гултак, насупленный наместник и воины уехали, а путешественники стали собираться в дорогу.

— Херидан, — окликнул мечника Ард. — Вот твой кинжал.

Наемник приблизился, поглядел на протянутый клинок.

— Оставь себе. Ты достоин хорошей стали. Я был не прав, считая тебя ребенком. Больше никогда не назову тебя мальчиком, — проходя мимо расплывшегося от удовольствия Ландмира, хлопнул его по плечу. — Ты хорошо воспитал сына.

Они готовы были тронуться в дорогу, когда произошла непредвиденная задержка. Девушка не подпускала Парда к телеге, в которой сидел Ард.

— Я сама буду охранять мужа.

Здоровяк не сдержался и поднял ее на смех. Его гоготание поддержали и другие наемники.

— Ты себя от старого наместника защитить не могла. Оставь мужское дело мужчинам, — Вальд махнул рукой.

Щеки девушки вспыхнули от обиды.

— То другой случай, там не больно возразишь… А драться на ножах я умею не хуже любого из вас. Доказать?