— Это разбойники подстроили? Мы угодили в засаду? — глаза Лерста возбужденно засияли. — Как думаете, они нас возьмут в плен или убьют на месте?

Подзатыльник скрипачки заставил его прикусить язык.

Ард в раздумье хрустнул костяшками пальцев, глянул на смотревших на него вопрошающе Сайнарию с Рейхе. Если бы он знал, что нужно делать. Разве только, что следует выбираться отсюда немедленно. Но, не видя перед собой дороги, совсем бы не заплутать. Юноша поднялся, перебрался на козлы, взял дубинку Парда, протянул Лерсту.

— Защищай женщин. Увидишь чужого, бей не раздумывая.

— А ты куда?

— Огляжусь. Вечно ждать мы не можем.

— Не ходи, — вцепилась в него Рейхе. — Все кто ушел — не вернулись.

— Я вернусь. Держи нож под рукой.

Ард спрыгнул с телеги, перебирая руками по поводьям, дошел до лошадей. Кони храпели, прядали беспокойно ушами, пена хлопьями срывалась с боков. Но сдвинуться с места не осмеливались. Какой-то более сильный страх не давал им умчаться отсюда. Юноша, успокаивая, погладил морды коняшкам, собрался с духом и шагнул в туман. Рвать последнюю нить с живыми существами, пусть и лошадьми, оказалось нелегко. Теперь один. Он осторожно двинулся вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть в тумане. Хорошо запомнил, шагов через тридцать тропа огибала холм. Ард прошел значительно больше, а дорога не сворачивала. Сбоку послышался вскрик, раздался звон оружия. Он заспешил на звук. Но теперь с противоположной стороны раздался лошадиный топот и отдающий приказания голос Херидана. Юноша рванулся к горцу. Не успел сделать десяти шагов, как впереди прозвучал вопль Рейхе, полный ужаса и отчаянья. Не раздумывая, Ард бросился к жене на помощь, надсаживая горло криком.

— Рейхе, я иду! Держись, я рядом!

Однако голос жены прозвучал уже за спиной. Юноша закрутился, не в силах понять, куда бежать. С каждой стороны раздавались звуки сражения. Они кружили, путали его, меняясь местами, сливаясь воедино и разлетаясь горохом. Морок. Ард выдернул из ножен подаренный Хериданом кинжал, прислушался. Вот заржали лошади, скрипнули колеса телеги. Он двинулся в этом направлении. Недовольство на Лерста, что тот самовольно решил пробиваться сквозь туман и тревога, что сказителя вынудили к тому печальные причины, заставили прибавить шаг.

И тут заиграла скрипка. Ее чистая, звенящая мелодия ворвалась в морок сотнями солнечных лучей, рвя туман на клочья, источая в дымку. По времени должна была уже стоять ночь, но струи света заливали холмы.

Сайнария!

Ард глянул под ноги и обмер. Он стоял на краю глубокого провала. Еще шаг… Объяснить, как очутился на вершине холма, если шел только по прямой, не брался. А уж откуда взялся разлом в совсем не гористой местности, да еще такой, словно холм ровно посередине рассекли топором невероятных размеров — не стал даже задумываться. Мелькнуло лишь в голове, что падение вышло бы крайне неприятным и… смертельным.

Скрипка звала, следовало поспешить, пока Рейхе не бросилась сама его искать. Юноша повернулся и едва не ухнул от неожиданности в пропасть. То, что стояло в шаге от него, не являлось ни призраком, ни живым существом. Но оно было живо и исходило ненавистью. Ощущение лютого зла, словно порыв колючего ветра, царапало невидимыми коготками кожу. Глаз создания Ард не видел, да и сомневался, что они имелись. Откуда им взяться у тумана или тучи? Пусть и сформировавшихся в некую фигуру. Сутулую, сухую, словно коряга. Водоросли-волосы ниспадали ниже плеч, скрывая лицо, крючковатые пальцы-ветки тянулись к юноше. Трудно поверить, что соткавшаяся в виде рук дымка способна причинить вред. Но, глядя на длинные острые ногти молочного цвета, коснувшиеся шеи, Ард поверил. Он почувствовал, как ноготь, царапая, соскользнул по коже вниз, подцепил цепочку с часами, вытянул из-под рубахи. Существо издало странный, недовольно удивленный возглас, напоминающий урчание болота, отпустило вещицу, отступило и растаяло в лохмотьях тумана.

Юноша провел ладонью по лицу, смахивая струйки липкого пота. Ноги дрожали. Присесть бы, прийти в себя, но надо идти, за него волнуются, ждут. Он заторопился на звуки скрипки. Молочная пелена еще висела в воздухе, но она уже напоминала старую волчью шкуру в прорехах. Такая же серая и рваная. Ард различил впереди темнеющие телеги, крупы всхрапывающих лошадей. Внезапно музыка оборвалась. Как ножом резанул крик Рейхе. Юноша бросился бегом вперед. Он увидел столпившихся вокруг чего-то спутников, понуро сидевшего на корточках Херидана, с облегчением заметил стоявшую рядом с ним жену. Скорбь в ее глазах сказала ему все. Сайнария! Спутники раздались, пропуская его к скрипачке, лежащей на земле. Юноша взял женщину за руку. Ладонь была холодной. Горло перечеркивали три разреза.

— Что случилось?

— Она достала скрипку и начала играть. Сказала, что музыка развеет морок и соберет всех вместе, — всхлипнула Рейхе. — Один за одним начали все собираться. Только тебя не было.

— Сайнария верила, что ты вернешься, когда услышишь музыку, — продолжил Лерст, видя, что Рейхе тяжело говорить из-за слез. — Она велела следовать за ней, и пошла вперед, продолжая играть. Туман рассеивался от ее игры, мы уже могли разглядеть темнеющие по бокам склоны и дорогу… Это существо возникло внезапно, будто вынырнуло из холма. Качнулось стремительно к скрипачке, сжало ей горло. Мы не успели помочь ей.

— Она спасла нам жизни, а сама погибла, — произнес Ольхоч. — Туман нес безумие. Мы с Нерком едва не поубивали друг друга, думая, что сражаемся с врагом. Если бы не музыка Сайнарии…

— С нами случилось то же самое, — кивнул Совор.

Херидан поднялся, повернулся к Лерсту.

— Ты хотел сочинить песню, которая тебя прославит? Вот тебе история, заслуживающая, чтобы о ней пели по всему миру. Не знаю, увековечит ли она тебя, но женщина, спасшая ценой своей жизни десяток людей, достойна остаться в памяти.