10 августа. Сегодня состоялось мое угощение халхаского мицана чаем и кашей, материалы для коих были запасены в Лхасе и доставлены сюда заблаговременно. Угощение начинается рано утром, когда собравшиеся монахи мицана читают молитвы за благополучие жертвователя. Приготовление чая и кушаний лежит на обязанности нерба, который привлекает к работе младших из простых монахов. Разнос и разливание чая производятся простыми монахами, снаряжаемыми уже из храма. Во время богослужения чай подносится дважды, а каша – один раз, около полудня, после чего монахи начинают расходиться, как бы получив вознаграждение за труд. Размер вознаграждения всецело зависит от усмотрения раздающего монеты, но, однако, установился обычай не давать менее 0,5 монеты на одного. Старшие монахи, составляющие совет общины, получают при таких раздачах двойное количество денег.

Одновременно с угощением монахов милостынедателем происходит угощение последнего общиной. Ради этого меня пригласили в здание мицана, где приготовили мне седалище в верхнем (3-м) этаже дома общины. Сюда же собрались и общинные старшины. Сначала принесли чай, а затем, по местному обычаю, кушанье, состоящее из четырех продуктов, подаваемых отдельно: разваренного риса, кислого молока (по-тибетски – шо, по-монгольски – тарак), сахарного песку и топленого масла. Кушанье это считается очень почетным. После этого принесли вареную баранину, которой и закончилось угощение. Старшины поднесли мне хадак и благодарили за пожертвование, на которое ушло около 100 руб. (при 80 членах общины).

11 августа. Сегодня, 29-го числа шестой луны, происходило обычное ежегодное сожжение дугчжубы духовенством дацана Агпа. Мне довелось это видеть дважды: сегодня и 31 июля следующего года. Этой церемонии предшествует трехдневное чтение духовенством дацана Агпа особых молитв со священнодействиями над приготовленной самими ламами фигурой из картона, называемой дугчжуба. В день выноса, немного после полудня, начинает собираться народ, которому сегодня открыт доступ в монастырь. В другое время женщины не допускаются вовсе в монастырь. Зрелище для любопытной публики начинается шествием прорицателя Найчун-чойчжона из его жилища в дацан Агпа. Шествие тянется длинной вереницей. Во главе идут воины в разных масках и военных доспехах, затем музыканты с кларнетами, флейтами, барабанами и ударными тарелками; после музыкантов идет младший цокчэнский шамо с пачкой курительных свечей в руке. Вслед за ним сегодня несли доспехи и изображение Найчуна, так как прорицатель умер недавно от оспы, а преемник ему еще не был найден.

В следующем году (31 июля 1901 г.) ехал вновь назначенный прорицатель верхом на лошади, на которой он подъехал к самому соборному храму (простые монахи должны слезать за монастырскими воротами). Отсюда он отправился в дацан Агпа, где, переодевшись в долженствующее облачение, ниспустил чойчжона. В это время выносят из дацана Агпа дугчжубу, которую несут впереди процессии, во главе которой хамбо этого дацана в предшествии старшего шамо. Процессия с пришедшим в экстаз прорицателем двигалась сзади, почти бегом, так как последний, поддерживаемый двумя служителями, шел вперед очень быстро. Когда первая часть процессии вышла за монастырскую стену и стала в некотором отдалении, вблизи приготовленной кучи соломы для сожжения дугчжубы, прорицатель остался у монастырских ворот и, в ожидании того момента, когда дугчжубу бросят в огонь, сел в приготовленное кресло.

В тот же момент, как вспыхнуло пламя от соломы и брошенных в огонь бумажных украшений дугчжубы, прорицатель вскочил со своего места и, быстро схватив лук и стрелу, выпустил по направлению костра стрелу, которая поднялась очень высоко и упала саженях в 50 от стрелка. Стрела эта, по убеждению верующих, поражает врагов религии, и говорят, будто бы она нередко падает окровавленной. После выпуска стрелы церемония окончилась.

Мне удалось дважды присутствовать (10 августа 1990 г. и 1 августа 1901 г.) на церемонии смены цокчэнских шамо Брайбуна. Смена совершается ежегодно 30-го числа шестой луны. Назначение новых шамо происходит почти за месяц до этого дня. Для сего на усмотрение тибетского хана, т. е. в настоящее время далай-ламы, представляются 10 кандидатов на эти должности, т. е. по 5 человек из каждого очередного дацана. Выбор из среды их двоих предоставляется самому хану. В назначенный день все они приезжают к далай-ламе, который выдает им запечатанный конверт с именами назначенных. Этот конверт, как говорили мне, они вскрывают подле упомянутого выше обо (кучи камней) перед монастырем. Здесь их поджидает депутация от монастыря с угощением. Слезши с лошадей и сев за чай, они узнают имена счастливцев и отправляются в монастырь.

Вновь назначенные начинают готовиться к принятию должности: нанимают более или менее роскошную квартиру, заводят приличную обстановку, приобретают атрибуты своей должности, главное – железный жезл, особый покрой облачения, шьют парадные платья, намечают помощников и т. д. В это время им всего более нужны деньги, вследствие чего богатые лица монастыря и торговцы Лхасы предусмотрительно приходят к ним с поздравлениями, что по местному обычаю сопровождается подарками – вещами и деньгами. Этим они вперед заручаются знакомством и расположением к ним хотя кратковременных, но сильных по власти правителей большого монастыря, которые почти целый месяц управляют и столицей далай-ламы.

Ко дню смены у них бывает все готово. Рано утром этого дня к каждому из них на квартиру являются старшины его общины в парадных одеждах, являются и прислужники. Сюда приносят срубленное высокое молодое деревцо, на которое привязывают хадаки и рисованное, символическое изображение мирского круговорота, называемое срид-бий-хорло [81] . Изображение это дарится новому шамо его общиной. Каждый шамо выходит отдельно из своего дома в сопровождении помянутых старшин и слуг исключительно своей общины. Впереди него несут вышеназванное изображение, затем один из старшин воскуряет путь свечами, за ним идет шамо в полной форме, но только без жезла, который слуги несут сзади, держа на руках в горизонтальном положении. По пути шамо раздают хадаки всем попадающимся водоносцам. Этим обычаем тибетцы любят пользоваться, и на коротком расстоянии встречается не менее 30 водоносцев, которые пересекают дорогу и получают по хадаку, стоящему, правда, только 4 копейки на наши деньги.

На западном краю монастыря оба новых шамо сходятся вместе и идут один за другим (старший впереди). По правую сторону глубокого оврага к этому времени бывает уже приготовлено все для их прихода. Здесь на покатом склоне горы расчищена площадка приблизительно в 150 квадратных саженей (15 x 10), на которой растянуто большое рисованное изображение будды Шакьямуни. Верхние края рисунка прикрепляются к особо устроенной длинной каменной стенке. На этой стенке становятся музыканты из духовенства и играют встречу шамо. На нижнем конце на приготовленных седалищах уже сидят прежние два шамо и цокчэнский умцзад. С прибытием новых шамо два деревца втыкаются здесь в землю у подножия изображения и два новых шамо делают по три земных поклона Будде, после чего подносят по одному длинному хадаку, которые придавливаются камнями на краю изображения и остаются до конца церемонии. Затем они садятся рядом с прежними шамо, но ниже их, и тогда умцзад начинает читать коротенькую молитву, которой вторят монахи, сидящие на земле сзади его. Сюда собирается много народа, который образует живую стену вокруг изображения, а некоторые взбираются на склон горы.