– Почему ты не попросила Мейри?

– А как я могла! Ты ослеп? Она в беде! Бежала отсюда, чтобы не причинить нам вред. И Тай отослала. Ты же знаешь, что творится в городе.

– Я поеду к нему!
– Доф развернулся и направился к двери.

– Никуда ты не поедешь!
– крикнула Алота ему в спину, а когда он обернулся, договорила.
– Ты ни в чем его не убедишь. Он околдован. Та женщина женила его на себе и купила ему родовое имя! Это влиятельная семья, ты ничего не докажешь! А колдовство рассеять не под силу даже Мейри. Радуйся, что я жива!

– Она написала, что Роф отказался от меня, - растерянно проговорил адман Лард.
– Я в это не верю. Он не мог.

– Уверена, что мог, - Алота подошла ближе, ее глаза были полны слез.
– Вспомни, как ты держал меня на границы Двух Сторон. Я слышала все, что ты говорил мне, но не могла вырваться из тьмы. Я уходила, и твой голос слабел. Рядом была Мейри, она вела меня назад, а я все равно хотела уйти. Тьма истязала меня. Я не хочу, чтобы это повторилось! Я не хочу, чтобы это случилось с тобой!

Девушка привстала на цыпочки, потянулась и обхватила голову Дофа руками. Еще не веря в то, что все происходит наяву, он наклонился и робко коснулся губами ее губ. Алота ответила на поцелуй, и Доф подхватил ее, такую маленькую и хрупкую, приподнял над полом.

– Держи меня, держи так, подожди, - зашептала девушка, слегка отстраняясь и извлекая из корсажа крошечный замшевый кошелек.

Что-то звякнуло в руке Алоты. Молодой человек почувствовал, как прохладные девичьи пальчики ощупывают его ухо. Он вскрикнул от изумления, когда мочку пронзила жгучая боль. Алота целовала ранку с брачной серьгой, смеясь, не обращая внимания на кровь, измазавшую Дофу шею, говорила, что все заживет быстро, и что теперь никто не сможет разлучить их. Она вынула крошечную сережку из верхней части его уха - символ когда-то неразделенной любви - и небрежно бросила ее на пол. Доф вдыхал запах ее волос и повторял, что любит ее. Комната погружалась в золотой свет сумерек.

Глава 19.

432 год от подписания Хартии (сезон лета)

День сменяется ночью. Тьма должна успокоить человеческие метания, сон призван смягчить душевную и физическую боль. Но человек ненасытен и неблагоразумен. Днем он гордыней и глупостью призывает беду на себя и своего ближнего, а ночью сражается с призраками своей совести. В темноте мира бьются человеческие сердца, а тьма пытается завладеть ими - даже во сне сражение продолжается.

****

Тайила

Карета уносила Тай прочь от столицы. Девушка задремала, но под утро, когда экипаж тряхнуло на выбоине, открыла глаза и выглянула в окно. Пыльная дорога лежала между скалистых отрогов. Здесь начинались горы Коровьего Ряда.

Местность была знакома Тай. По этой же дороге, только с севера на юг, воспитанницы Магреты когда-то ездили в Коксеаф в королевском обозе. Вскоре будет развилка у небольшой деревеньки с живописной мельницей на берегу речки. Они останавливались в гостинице у мелкого озерца, заросшего камышом, Латия рисовала мельничное колесо и вездесущую ребятню с пескариками на самодельных удочках.

Карета миновала развилку и повернула на восток. В рассветной полутьме мелькнули очертания мельницы. Тай опустила кожаный экран, свернулась калачиком на мягкой скамье и закрыла глаза.

****

Бран.

Бран спал и видел сон. Первый за все время в шкуре пса. Во сне он был человеком, и ему подчинялось людское, а не песье тело. Бран стоял на палубе старой, потрепанной штормами валаны. Ветер воевал с рыжими волосами пожилой женщины, сидящей у леера. Несколько прядей уже выбились из косы, уложенной гребнем, но женщина не обращала на них внимания. Она щурилась от солнца, чуть одутловатые ее руки лежали на коленях. От женщины веяло уютом и спокойствием. Она смотрела на Брана тепло и сочувственно.

Бран с восторгом разглядывал свои пальцы и кисти рук. Какое совершенство, это созданное богами тело!

– Наконец-то!
– сказал Бран женщине.
– Я думал, это никогда не кончится.

– Вот видишь, - сказала женщина с улыбкой, - я же говорила тебе, что все будет хорошо. Осталось совсем немного, потерпи.

Бран покачал головой в недоумении:

– О чем ты? Все же кончилось, правда?

– Потерпи, - сказала Магрета.
– Ты только погляди! Опарыши. Вкуснота.

Бран приоткрыл глаза. Он снова был псом, преображенным.

– Опарыши, - повторил Сегред.
– Какие чудесные, вкусные опарыши! Ням-ням.

Они заночевали у реки, и теперь Сегред с видом кота, добравшегося до хозяйских сливок, стоял на коленях у небольшого плетеного сооружения - садка, состоящего из двух вложенных друг в друга корзин. Бран почувствовал исходящий от них запах гниющей рыбы. Охотник снял верхнюю корзину и сунул руку в нижнюю, копошась в слое сена и земли. Он выложил на ладонь нескольких белесых червей.