Самыми массовыми беспорядками до событий 1992 года было восстание в Уоттсе, пригороде Лос-Анджелеса, в 1965 году и восстание в Детройте в 1967-м. Но в 1992-м масштаб происходящего был таким, что даже не укладывается в сознании современного человека, который привык считать, что Америка – страна вечно цветущих апельсинов. Было сожжено около 5500 зданий. Люди стреляли в полицейских и журналистов. Разгромили правительственные здания. Напали на отделение газеты «Лос-Анджелес таймс». Пришлось отменить вылеты самолетов из Лос-Анджелесского аэропорта, так как город был окутан густым дымом.

Хотя начали все афроамериканцы, беспорядки быстро перекинулись на латинские кварталы в южной и центральной частях города. Полицейские реально опасались за свою жизнь и сконцентрировали в одном месте гигантские силы. Не зря – 400 человек пытались взять штурмом отделение полиции. На следующий день беспорядки охватили Сан-Франциско, где были разгромлены свыше сотни магазинов. 2 мая, когда власти поняли, что со всем этим надо что-то делать, в Лос-Анджелес ввели 7300 полицейских, 1950 шерифов и 9975 национальных гвардейцев, 3300 военных и 1000 агентов ФБР. Полицейские убивают 15 человек, сотни ранены. 12 тысяч человек арестованы. Вдумайтесь в эту цифру.

Конечно, это был колоссальный удар по престижу Соединенных Штатов. В эту неделю насилия и террора были вовлечены и чернокожие, и латиноамериканцы, и белые. В результате бунта погибло 53 человека, причинен ущерб в миллиард долларов. Через год состоялось повторное судебное заседание, на котором полицейских Пауэлла и Куна признали виновными. Все четверо обвиняемых были уволены из полиции Лос-Анджелеса.

Да, виновных в избиении Родни Кинга полицейских все-таки осудили. Но кто вернет погибших? Заметьте, ни у кого не возникло ни малейшего сомнения в правоте действий властей: стоило беспорядкам разгореться, и в мирный город, охваченный волной насилия, вводятся войска.

Давайте себе представим, что эти события происходили бы в любой другой цивилизованной стране мира. Какой была бы реакция американского правительства? Оно сказало бы: «Вы зачем подавляете демократические свободы?» А какой опыт из собственного инцидента извлекают американцы? Они пишут протокол: что нужно делать в подобной ситуации.

И вот в Фергюсоне опять убивают афроамериканца. Еще раз повторю, что, по моему мнению, шесть выстрелов, пусть и в здоровенных размеров юношу, – это нонсенс. Любому понятно: если ты стреляешь из пистолета крупного калибра, бей по ногам! Человек так или иначе получит болевой шок и никуда уже не пойдет. Но шесть попаданий в корпус и в голову вряд ли означают, что ты такой плохой стрелок. Это значит, что ты просто преднамеренно убиваешь того, в кого стрелял.

Население Фергюсона выходит на улицы – и тут же появляется Национальная гвардия. И если Национальная гвардия – это еще не армия, то в Лос-Анджелесе впрямую были использованы войска. То есть когда американцы давят у себя проявления недовольства, вызванные, кстати говоря, полицейским насилием, это нормально. Напомню, за несколько месяцев до этого американцы звонили Януковичу и говорили: «Не смей вводить войска». При этом, когда Янукович разгонял студентов на площади, многих избили, но никого не убили. А здесь, в Фергюсоне, произошло реальное убийство. Но власти в США не останавливаются перед тем, чтобы использовать по максимуму силу. Жесткую силу.

Американцы любят свою страну, гордятся своей страной, обустраивают свою страну. Не собираюсь их идеализировать, но, бесспорно, у них многому можно поучиться. Как ни странно, американцы довели понятие технологии демократии практически до совершенства. Форма управления настолько естественна и так соответствует национальному характеру и образу мышления, что не вызывает внутреннего раздражения. Да, конечно, есть глубинные проблемы, которые регулярно выплескиваются на поверхность в виде такого рода социальных проявлений, как в Фергюсоне или Лос-Анджелесе. Столь любимые американцами протоколы и инструкции, к сожалению, только загоняют эти противоречия вглубь. Однако эти проблемы в большей степени связаны с финансовым и имущественным расслоением, чем с разницей менталитетов.

Но из тех построений американской демократии, которые транслируются вовне, исчез основополагающий постулат. Тот самый, который гласит, что люди рождаются равными в правах. Этот великолепный, потрясающий лозунг, очень гуманистически направленный, глубокий и верный, не имеет ничего общего с американской внешней политикой. И обычному американцу очень трудно это понять. Он же видит, что внутри своей страны может добиться правосудия. Он видит, что, если богатый человек ведет себя неправильно, его привлекут к ответственности по закону и могут даже посадить в тюрьму. Он видит, как мэра за взятку в 10 тыс. долларов моментально отстраняют от должности и отправляют в места не столь отдаленные. Он видит, как губернатор за попытку оказать давление на того, кто будет представлять штат в сенате, может опять же моментально слететь со своей должности. У него нет ощущения, что кто-то может быть неприкасаемым. На памяти американцев даже президента отправляли в отставку по импичменту после «Уотергейта». И американцы искренне думают, что ситуация осталась той же самой.

Поскольку Америка – страна протоколов, где, как мы уже говорили, очень высока степень независимости каждого отдельного штата, постольку резкие колебания внутренней политики практически немыслимы, – возможность влияния президента на дела внутри страны сильно ограничена. Но как только мы говорим о внешней политике, все тут же переворачивается.

Да, нельзя пытать на территории Америки – но можно пытать за пределами территории Америки. Да, невозможно себе представить, чтобы в Америке кого-то без суда и следствия удерживали в заключении на протяжении длительного времени. Никаких проблем – если это за пределами Соединенных Штатов. И появляется Гуантанамо. Появляются тюрьмы ЦРУ – как вполне обычные, только расположенные в Европе, так и некие летающие тюрьмы, о которых много говорят. То, что происходит в них, вообще не поддается описанию.