Выхода никакого нет. Давай, Лор, ты взрослая девочка. Ты же знала, что тебе придется расплачиваться.

Верлис с Джейн. Все кончено. Так что пускайся обратно в свое мусорное путешествие по свету.

Он стоял на улице, Ориноко Пракс, и я нырнула в белое меховое сиденье.

Мы поехали в деловую часть Богемии, в какой-то бар. В моей памяти остался его мрачно-коричневый цвет, и свет ламп, испачканных и затертых, как у старых светильников на прогорклом масле из фильмов. Так не могло быть на самом деле, правда?

Он болтал без умолку. Я предпринимала попытки отвечать ему. О чем мы говорили? Ни о чем. Все, как всегда, о Шарффи, о его ранней, бесполезной жизни. Я не верила, что такая у него вообще была. Однако, очевидно — он не робот, и кажется, будто он выпрыгнул, полностью сформировавшись в своей ограниченной цельности, из какого-то своеобразного яйца. Он пил, и я тоже пыталась. Алкоголь не помогал. Часть меня болезненно умирала изнутри. Часть, которая хотела Верлиса.

Из миазмов вырвался вопрос Шарффи:

— Обедать будем?

Я ответила, зная, что едой я лишь подавлюсь:

— Я не очень…

— Ну что ж. Тогда, почему бы нам не вернуться к тебе?

Вот оно пялится на меня из мрака.

— Почему бы и нет, — с легкостью ответила я.

И мы поехали ко мне, Эйс Авеню, 22–31, которой на самом деле нет. Когда мы уже собирались войти в дом, я почти готова была развернуться и бежать прочь по улице. Но это глупо. Выхода никакого нет.

У него была еще одна бутылка шампанского, которую он с ужасающим знанием дела открыл на кухонном узле. Он принес мне спиртное в одном из стаканов для воды, других у меня не было. И тут же закрыл мне рот своим ртом, положив ладонь на грудь. Мои руки скользнули, обнимая его, и я сдалась.

Где-то через минуту, Шарффи отодвинулся. Он ухмылялся, погрозил мне пальчиком.

— Дай-ка я угадаю, — сказал он, — ты не хочешь этого делать.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Ты не хочешь, mon ange [49] .

Он не выглядел угрожающе, скорее опять играл в доброго дядюшку, забавлялся. Поэтому я ответила:

— Просто я…

— Просто ты не хочешь. По крайней мере, со мной. Так?

— Ох, если ты думаешь, что это из-за…

— Из-за Верлиса. Да, именно так я и думаю.

— Да ладно, не будь таким…

— Эй, думаю, пришло время быть откровенными друг с другом, ты так не считаешь? Нет? — Он, уже меньше похожий на дядюшку, обдумывал что-то, стоя на ковре моей квартиры от МЕТА и попивая шампанское мелкими, лекарственными глоточками. Затем сказал: — Ты же читала эту дрянную Книгу, да? Признайся. Мы знаем, что ты читала траханую Книгу.

— Да.

— Не слышу тебя, ma chere.

— Да, читала.

— И ты сошла от него с ума — от Сильвера, Верлиса — и до сих пор сходишь. А теперь он тебя и в постель уложил, что еще хуже. Вероятно, ты уже никогда не сможешь «переварить» кровь и плоть. Такое возможно. Хотя, конечно, теперь наша Джейн появилась со своим дружком. Это меня интригует. Но, с другой стороны, вы все по-своему меня интригуете. N'importe [50] , я понимаю. Вот что я тебе скажу, пойди и выгляни вон в то окно.

Я сделала, как он сказал. Внизу, на улице, неуместный как тираннозавр рекс, Ориноко неуклюже жался к обочине. Рядом с ним, невесомо прислонившись, стояла стройная, безупречно сложенная женская фигура. На ней было короткое белое платьице, а по спине спускались пшеничные волосы. В темноте ее медная кожа казалась покрытой искусственным загаром.

— Все верно, — прокомментировал Шарффи, стоя рядом у окна. Он помахал, и грациозная фигура внизу так же грациозно помахала ему в ответ. — Шина, — добавил он на случай, если я не сообразила. — Понимаешь, я тоже пристрастился к ним. К женским особям, само собой. Шина и Айриса мои любимицы. И время от времени я с ними развлекаюсь. Как ты видишь, Лорен, я не сильно ранен, получив отставку от такого тощего, маленького poubelle [51] c лисьей мордочкой, как ты. Нет, ma chere, ты действительно и рядом не стояла с любым из этих роботов.

Я отступила от него. Он отошел, забрал шампанское и открыл входную дверь.

— Но МЕТА остается благодарной, Лорен. Много информации; ты была очень полезной. Мы очень многое узнали. Так что квартира все еще в твоем распоряжении в течение года, как и все остальные блага. Как это платье на тебе, что мы подарили. Немножко получше того старья, что я видел на тебе, да? И если ты хочешь знать: нет, малышка, ты меня больше не увидишь, по крайней мере, не в этой твоей жизни и не в этой твоей постели. А теперь, ему нужно заняться другими, более важными встречами на сегодня.