– Так че? Ты конкретно говори, какой водяры и сколько?

Пахнуло девяностыми.

– Конкретно – два бутыля по ноль семь любой непаленой беленькой и минералки – любой без пузырьков – тоже две большие. Реально.

– Базара нет, давай. – Браток вскинул глаза к тем же звездам. – Косарь, в общем.

– Нема проблем. – Я разжал кулак с синенькой. – Долго?

– Не журись, пацан, – сказал второй «один», – в полчаса пригоним.

Братва укатила на задание, я снова взял Васю под локоть.

– Ты че? – трепыхнулся электрик.

– У нас подождем, пока ездят, расскажешь, как тут и что.

– А че рассказывать-то? – спросил Вася уже на обратном пути, понимая, что приглашен в заложники.

– А вообще… про края ваши. Красиво тут… без базара. Рыбалка есть рыбалка.

Вася вздохнул, покоряясь судьбе. На обратном пути мы захватили еще дров, и баня продолжилась. Электрический леший сел в углу, противоположном от девушек, под наблюдением продолжавшего трястись Олега. Я пропарил обеих подруг от души, из двух березовых веников остались всего полвеника и один полноценный можжевель. Выскочив в темноту под дождь, мы скинули простыни и бухнулись с разбегу в кипевшую Волгу. Да… Мне вспомнилось мое послебанное купание в Байкале, это было похоже, но все-таки речная вода, хоть и байкальской температуры, была ласковей. Да и вход в воду был песочный, а не каменный, а это намного приятней, как понимаете. Вдоволь побарахтавшись, мы в состоянии отдохновения вернулись под банную крышу. Давешние братаны были уже там и вынимали бутылки из пакета.

– Все, как сговаривались, – сказал первый «один», – с тебя двести рубчиков.

Я вспомнил, что двести было сверху. Мелочь достал кто-то из девушек, с трудом отведя заблестевшие глаза от бычьих шей поставщиков. Заметив эти маслянистые взгляды, я не стал настаивать на совместном застолье, и братва, захватив лешего, который, в свою очередь, не мог оторвать взгляд от водки, удалилась.

– С легким паром, други! – Я разлил беленькую по стакашкам.

Олег потянул было свой, но Светка его остепенила.

– Ты что, тебе завтра, вернее, сегодня уже везти нас в Москву. Как ты за руль сядешь, попарился хотя бы.

– Спокуха! Рыбалка есть рыбалка! – сказал Олег и сам налил себе по полной.

Светка покачала головой, я пожал плечами, Танька улыбнулась.

– Если что, я могу сесть за руль. Я почти трезвая, а после бани с Волгой, так вообще. Могу сейчас не пить.

Олег поставил стакан и тотчас налил себе еще.

– С легким паром! Ты думаешь, я водить разучился? А мы, правда, сегодня едем?

– Теперь не знаю, – ответил я за Татьяну (золотой фонд) и тоже выпил, – ну, за Волгу!

Через бутылку Олега перестало трясти, может, по той причине, что он уснул, уронив голову на стол. Его храп мешал мне рассказывать девкам сальные анекдоты вперемешку с лирическими стихами, но Светка не дала будить мужа.

– Пускай себе. Может, хоть немного проспится.

– Лучше бы пропарить, – сказал я, и на этих словах выключился свет.

– Обана! – сказал девичий голос в кромешной темноте.

– Пиз…ц! – сказал второй девичий голос.

– В эксперимент включился электрик, – сказал мой голос (фонд).

Используя Танин телефон по последней оставшейся функции – в качестве фонаря, – мы стали искать щиток. Я догадался открыть заслонку, от углей в топке стало чуть светлей, но щиток не находился.

– Гостеприимство – просто зашибись, – прошипела Света, ударившись коленкой о стол, – точно не баня, а болодя какая то.

– Родину не выбирают, – заметил я и тут нащупал щиток на стене. – Одну минуточку… так… а так… ни х…я, как говорят в народе.

Свет отключился фатально.

– По-моему, надо валить в гостиницу, – мудро предложила Татьяна.

– Согласен, – поддержал я, – а на чем? Таксиста-то еще в Мышкине прое…ли.

Девушки от души выругались.

– Вот видите, мат как эмоциональная окраска русского живого языка наиболее интонационно емко передает личностную оценку происходящего…

– Я вот сейчас муженька разбужу и емко передам ему свою оценку, – не дала мне закончить мысль Светка, – так емко… емче не бывает. Где кочерга?

Олег замычал во сне, наверное, уловил интонационную оценку супруги.

– Без паники на «Титанике», – скомандовал я, – все сидят здесь, никто отсюда никуда не уходит, что бы ни случилось. Хоть бы эта баня сгорела к еб…ням! Я иду на разведку – в смысле – за Васей. Также насчет транспорта организую. Никто никуда не выходит, понятно?

Девушки выразились в том смысле, что слушаются и повинуются, но боятся остаться одни.

– Олега не будить – пусть спит. Он еще не совсем потерян для общества, – наказал я и, наспех одевшись и прихватив с собой последнюю бутылку водки, вышел в волжскую ночь.