Вслед за мной из едва не превратившегося в ловушку коридора вынесся на «оперативный простор» Серега, свирепо размахивающий зажатым в одной руке автоматом, однако помощь мне была уже не нужна – справился.

– Молодец, – чуть задыхаясь, прокомментировал капитан, морщась от боли в раненой руке. – Куда теперь?

– Наверх… то есть наружу.

Я поднялся, осматриваясь. Ух ты, повезло: нападавшие были вооружены привычными «калашами», и у нас появился шанс значительно повысить свою огневую мощь. Жаль, подствольники у них не в ходу – подобная «комплектация» мне понравилась бы еще больше. Но все равно – берем!

Перевооружившись, мы двинулись дальше – я с двумя (это чтобы на замену магазина время не тратить: спалил один – выбросил, стреляешь из второго) автоматами впереди, капитан – на правах раненого – следом, в тыловом прикрытии.

Дорога была мне знакома – более чем знакома! – да и в самом ведущем к выходу коридоре мало что изменилось со времени моего последнего «посещения» – все действующие лица недавней трагедии покоились на своих местах, даже оглушенные «конвоиры» и те, вторые, еще не пришли в себя.

Наружная дверь была по-прежнему закрыта; а неподалеку от ведущей наверх лестницы, с верхней ступени которой я начал свой освободительный блицкриг, обнаружилось еще какое-то не замеченное мной раньше подсобное помещение.

Кстати, а куда, интересно, подевались наши досрочно освобожденные водители? Сомневаюсь я, что, выйдя наружу, они бы догадались дверь за собой закрыть… Не успел я довести эту мысль до конца, как дверь в подсобку приоткрылась и… я едва успел убрать палец со спускового крючка, лишь в последнее мгновение осознав, что те, по кому чуть не влупил полмагазина, и есть искомые «досрочно освобожденные» пленники. Теперь еще и до смерти перепуганные моим неожиданным появлением.

Опустив автомат, я поглядел на бледного Виталия Ивановича и щурящего на меня заплывшие от побоев глаза парнишку-патрульного.

– Блллин, ну и что вы здесь делаете?

– Вы сказали выходить наверх, а мы дверь открыть не смогли, – грустно сообшил водила оказавшегося таким несчастливым для нашей боевой группы ЗИЛа. – А тут стрельба началась, мы в эту комнату и залезли…

Вот как? Ой, хреново!.. Невозможность открыть наружную дверь в мой неплохой в целом план никоим образом не вписывалась. Неужели опять облом? Да сколько ж можно?! Вот уж точно «блллин»!

– Совсем не открывается? – автоматически брякнул я, прекрасно осознавая всю абсурдность вопроса.

– Няма… – с прежней грустью в голосе и почему-то по-болгарски ответил он. – Совсем. Я разные кнопки нажимал, но ништу не получилось.

– Держи, вдруг пригодится, – поколебавшись секунду, все же протянул бывшему патрульному трофейный пистолет. – Сидите тут! – Уже произнеся последнюю фразу, я едва не расхохотался: более глупого напутствия, пожалуй, и придумать нельзя – меньше всего на свете они сейчас настроены куда-то идти и что-то делать. Ну и прекрасно, вдруг и вправду живыми из всего этого выберутся.

– Проблемы? – догадался подпирающий стену капитан. – Код, да?

– Угу. – Я в два прыжка преодолел лесенку и остановился перед дверью, скептически рассматривая настенный пульт со стандартной цифровой панелькой и двумя крупными кнопками под ней и припоминая, что именно делали мои супротивники. Майор-то, помнится, просто нажал правую нижнюю клавишу и дверь закрылась, а вот с чего я, дурак, взял, что ее так же и открыть можно? Точно, открывается дверь трехзначным, если не ошибаюсь, кодом. Которого я конечно же не знаю…

– Что делать будем? – не отрывая взгляда от пока еще пустынного коридора, задал Сергей следующий вопрос.

– Моей дурной головой об дверь биться.

Я спрыгнул с лестницы и подскочил к одному из моих бывших конвоиров. Приподнял за плечи и слегка потряс, приводя в чувство. Вроде получилось: боец застонал и, приоткрыв глаза, глянул на меня мутным взглядом. Ну, давай же, давай, не зря ж я сегодня такой некровожадный был.

– Товарищ, – я глянул на лычки на погоне, – сержант, очнитесь. Это я, майор Кондратский, вы узнаете меня?

– М-м-м… д-да… – Взгляд спецназера стал чуть осмысленнее. – Товарищ майор…

– Молчите, вы ранены, сержант! Код на входной двери, – с «командными» нотками в голосе спросил я: хотелось верить, что сейчас он еще не в состоянии о чем-либо особо размышлять, – вы помните его?

– Четыреста семьдесят два, – выдохнул он, вновь закрывая глаза – крепко я его, беднягу, приложил, видать.

– Спасибо, солдат! – Бережно опустив раненого на пол, я кинулся к двери. Мелькнули ступени под ногами, пальцы ощутили холод металлических клавиш… Четыре, семь, два… ввод!