– Что она пишет! – забормотал сыщик. – «Фикс, вы ужасный мерзавец. Такой трусливый, такой глупый. Нет большей гадости, чем видеть вас рядом…» Ну, знаете!

Детектив вытащил из левого тапочка свою визитную карточку, а в правый, на всякий случай, сунул полученную. И застрочив, бубня себе под нос:

– «Не знаю, чем я заслужил такие оскорбления. Очень надеюсь, что судьба никогда не сведет нас вместе, старая ведьма. – Ф. Икс».

Видя, что Дэвид не решается взять такую записку, он чуть не силой вручил ее мальчику.

Афрозина прочла и зарделась, как барышня. У нее был такой вид, будто ей сейчас объяснились в любви.

– Ты понял? – обратилась она к мальчику. И с гордостью прочла вслух: – «Не знаю, чем я заслужил такие восхваления. Очень надеюсь, что судьба навсегда сведет нас вместе, юная прелестница. Фаш Икс!»

Афрозина достала новую карточку, послюнила карандаш и зацарапала.

А Дэвид думал: «Вот чудные. Смотрят в книгу, видят фигу. Как это у них получается?»

Между тем новое послание уже было готово:

«Вы мушчина хоть куда! Там где стоит мой шалаш нас ждет щастье. Поведете меня под венец и делу конец. Навеки ваша».

Ни ошибок, ни загадок меньше не стало. «Это ж надо, – думал Дэвид, – старуха влюбилась! Да в кого! В лучшего сыщика Англии!» Для мальчика эта загадка была почище всех предыдущих. А разгадывалась она просто: в Афрозине проснулась ревность… Да-да! Когда Бэрр всех отправил в черную дыру, ведьма тотчас смекнула, что он пожелал остаться с Бьюти наедине. Какое вероломство! И ста лет не прошло, а он уже забыл, как нашептывал ей, Афрозине, всякие слова. О, мужчины! У старой ведьмы созрел план мести. Она, конечно, всерьез не рассчитывала вскружить голову великому сыщику, а впрочем…

Фикс читал ее новое послание, сдерживаясь изо всех сил:

– «Вы мужчина хоть? Куда там! Где стоит мой шалаш, вас ждет несчастье. Подведу вас под конец, и делу венец».

«Сейчас он ее пристрелит». – Дэвид зажмурился.

– Павлик, ты не отнесешь это моему другу? – услышал он голос Йонинга.

Он открыл глаза и увидел, как павлин берет из рук доктора записку. И этот туда же!

Разъяренный Фикс раздумывал, чем ответить ведьме, когда перед ним остановился посланец доктора. Детектив взял у него из клюва записку и прочел:

– «Фикс! С вашей бесталанностью вы могла бы еще более недостойно проводить время. Мне, кажется, вы созданы для этой дыры. – Неуважающий вас Йонинг».

Это беднягу доконало. Услышать такое от лучшего друга! Сегодня все словно сговорились уязвить его побольше. Но почему? Чем он заслужил несправедливые слова? Карьера его безупречна, даже с убийцами и отъявленными мерзавцами он обращался как с джентльменами, никогда не унижал их человеческие достоинства. А как обращаются с ним! Ладно бы эта ведьма, не драться же с ней в самом деле, но Йонинг!

– Дуэль!

Англичане, надо вам сказать, весьма щепетильны в вопросах чести, и Фикс не был исключением. Он принял горькое, но единственно возможное решение:

– Йонинг, я буду с вами драться!

Толстяк доктор нащупал ногами стул и, отдуваясь, начал сползать вниз, увлекая за собой скатерть.

– Вы хотите сказать, что не хуже меня владеете стетоскопом? – попробовал он отшутиться.

– Стетоскопом? – невесело улыбнулся Фикс. – О нет, мои намерения, смею вас заверить, куда более серьезны.

Он развязал узелок с оружием, изъятым у близнецов.

– Мы будем драться на рогатках!

– На чем?

– На рогатках!

Фикс отмерил десять шагов и с размаху всадил в пол два столовых ножа, обозначив барьеры. Рукоятки ножей он повязал бантами, желтым и зеленым.

– По счету «три» начинаем медленно сходиться. Стрелять будем без предупреждения. Промахнувшийся теряет право на повторный выстрел.

Фикс передал доктору – через своего секунданта Дэвида – рогатку Такли, а себе взял рогатку Сякли. Инициалы братьев были вырезаны на деревянных ручках.

Доктор так внимательно разглядывал рогатку, будто ждал от нее объяснений странного поведения своего приятеля.

– Фикс, я ничего не понимаю. Неужели записка, в которой выражено мое глубочайшее уважение к нашим талантам, могла чем-то оскорбить вас?

– Глубочайшее уважение? Нет, как тебе это нравится? – повернулся сыщик к Дэвиду.

Между тем павлин, секундант доктора, подносил боеприпасы: все более или менее круглое, твердое, размером с грецкий орех, – короче, все, что осталось от еды.