«Утром 6 января 1942 г. я приехал к начальнику штаба Западного фронта генералу В.Д. Соколовскому по его вызову, — пишет Л.М. Сандалов. — Он предупредил меня, что по решению Ставки 8–9 января начнётся общее наступление всех фронтов.

— На правом крыле Западного фронта 9 января должна перейти в наступление на Шаховскую, Сычёвку ваша 20-я армия, — показывал он мне на карте с нанесённым на ней решением на наступление войск фронта.

— А соседние армии не наступают? — спросил я.

— Левофланговые войска 1-й ударной армии будут наступать во взаимодействии с вашей армией, — ответил Соколовский. — Ну, а обессиленная в предыдущих боях 16-я армия участия в наступлении принять не сможет.

Затем генерал Соколовский вручил мне только что подписанную директиву фронта на наступление № 0141/оп и проект директивного письма Ставки, которое, по его словам, через пару дней будет подписано. В этом письме, на основе передовой теории советского искусства о глубокой операции и исходя из практики предшествующих операций, Ставка дала подробные указания по организации и проведению наступательных операций. В письме говорилось, что прорыв вражеской обороны следует производить мощными ударными группами на узких участках. На поддержку и обеспечение ударных групп массировать все силы и средства. Артиллерийскую подготовку перед наступлением заменить артиллерийским наступлением (…)

После просмотра представленного мной решения на наступление 20-й армии Соколовский подчеркнул:

— Ваше решение в основном соответствует и нашей директиве, и директивному письму Ставки. Однако участок ударной группы надо несколько сузить. После ознакомления с врученными вам документами командующего армией сообщите, какие он внесет коррективы в решение, и я доложу его командующему фронтом.

Утром 7 января я зачитал Власову и Куликову исправленный план армейской операции и проект боевого приказа армии.

— Ну вот, теперь всё приведено в соответствие с письмом Ставки, — усмехнулся Куликов.

— Вы правы, — ответил я. — Армия наступает в направлении на Шаховскую в узкой двадцатикилометровой полосе. Прорыв будет производить ударная группа Ремизова и Катукова и 352-й стрелковой дивизии. Участок прорыва второй ударной группы всего лишь 8 километров. Второй эшелон ударной группы — морская и 55-я стрелковые бригады.

— А удалось ли достичь артиллерийской плотности, указанной в письме Ставки? — поинтересовался Власов.

— Плотности на один километр участка прорыва достигают 76 орудий и миномётов и 12,5 танка, — ответил я. — Таких плотностей удалось достичь впервые за войну. На поддержку прорыва выделен 601-й бомбардировочный авиаполк, а осуществлять ПВО прорыва назначена 47-я истребительная авиадивизия. Да и большая часть авиации фронта брошена на помощь нашей армии.

— А корпус Плиева? — спросил Куликов.

— Усиленный гвардейский кавалерийский корпус я планирую ввести на второй день операции, — ответил Власов.

— Войска займут исходное положение для наступления в ночь с 8 на 9 января, а наступление начнётся утром 9 января после полуторачасовой артиллерийской подготовки, — огласил я концовку.

Тотчас же по получении армейского приказа на наступление в войсках началась усиленная подготовка командиров и штабов войск к прорыву вражеской обороны (…)

И вдруг вечером 8 января, когда части начали занимать исходное положение, Власов заявил Куликову и мне, что 9 января армия наступать не будет.

— Я установил, что в некоторых частях задачи знают плохо, а два артиллерийских полка не имеют пристрелочных данных, — пояснил он нам. — Начало наступления надо отнести не меньше чем на два дня.

Я и Куликов убеждали Власова отказаться от этого решения.

— До начала атаки войска успеют изучить задачи, запаздывающая бригада встанет во второй эшелон, а артиллерийские полки устанавливают батареи на огневые позиции соседних артиллерийских полков и используют их пристрелочные данные, — говорил я.

— Если мы завтра не начнём наступать, противник обнаружит нашу ударную группировку, — поддержал меня Куликов.

Однако Власов остался непреклонным. Он стал по телефону просить Жукова об отсрочке наступления.

Я и Куликов, в свою очередь, доложили своему фронтовому начальству, что оттягивать наступление армии вредно. Жуков, насколько я знаю, не согласился с предложением Власова. Между тем войска армии занимали исходное положение для предстоящего утром 9 января наступления. В полночь Пётр Николаевич Куликов решил ещё раз попытаться переубедить Власова и пошёл в занимаемый им домик. Меньше чем через полчаса он вернулся в крайне возбуждённом состоянии и с возмущением рассказал мне: