– О-о-о, ты знаешь? – невероятно удивился Федька, следуя за красным автомобилем Леры.

Я одарила его нелестным взглядом. Сколько можно делать из меня дурочку? Впрочем, я не сердилась, просто очень устала.

– И откуда узнала-то? – осторожно поинтересовался Федя.

– Ясновидящей стала. Добрые люди рассказали.

– Не такие уж они и добрые, – недовольно фыркнул брат.

– Нормальные. Зато я все про этих ваших Пристанских знаю.

– Они не наши, они государственные. Почти. Скоро станут.

– А мне что, и впрямь, так опасно было, что ко мне аж охрану приставили? – мрачно спросила я, оглядываясь назад.

– Не знаю, – не захотел отвечать брат. Он затормозил перед светофором рядом с машиной Леры. – Отец так решил. Я его поддержал. Твой Смерчинский согласился. А что ему еще было делать? – брат по-доброму усмехнулся. – Он валялся на кровати с дырой в животе, еще и избитый. Отец нам сразу сказал: «Машке ничего говорить не позволю, она еще ребенок». Кстати, чего вертишься? А-а-а, – догадался Федор. – «Охрану» свою высмотреть пытаешься, что ли, у нас на хвосте? Черный хетчбэк и темно-синяя «Хонда». В «Хонде» – люди дружка Дэна из агентства охранного. А вообще Смерчинский твой молодец, – с уважением сказал брат – а таким тоном он говорил крайне редко.

– Да? – встрепенулась я.

– Да, – передразнил меня брат. – Сразу о тебе подумал и грамотно поступил – рассказал обо всем своему крутому деду и нашему отцу. Не играл в крутого парня. Понимал, что сам-то он тебя при всей своей крутизне защитить от Пристанских не смог бы.

Я сглотнула. Дэн всегда все понимал…

– Не боись, мелкая. Он все правильно сделал. Хоть и не романтично, зато безопасно. Сегодня ночкой пристанских аккуратно возьмут прямо на благотворительном вечере. Не без помощи деда Дениса. Возьмут аккуратно, быстро и – самое главное, Машка, – вместе с Мартом, главарем. Этот урод прямо-таки неуловимым стал в последнее время. Как только Пристанских сильнее прижали, пропал куда-то. И все его приближенные быки затаились. Даже через брата, некогда хорошо знакомого тебе Никиту Кларского, на Марта выйти нельзя. А на этого мелкого ублюдка ничего нет официально – взять и посадить не за что. Тоже осторожничает, – горячился брат, а я слушала его в оба уха. – Но сегодня точно Андрейка вылезет, приедет на вечер к деду Дениса, и его тут же возьмут дяди с автоматами под белы рученьки и увезут с почетом в райский курорт под названием КПЗ. С невероятно вежливой обслугой в форме и королевскими яствами.

Он хмыкнул. Похоже, брат ждал этого момента.

– А этот Андрей Март не поймет, что его ждет великая подстава?

– Откуда? Все секретно. Отец и несколько других сотрудников делают вид, что сотрудничают с ним. Даниил Юрьевич тоже успешно играет свою роль, мол, согласен он работать с Мартом, поэтому и ждет у себя, чтобы все детали по сбыту наркоты обсудить. Андрей думает, что в безопасности. Что всех уел. К тому же на вечере он должен с одним человеком там встретиться, они через благотворительный фонд хотят деньжата отмыть, – поведал мне еще одну деталь сегодняшнего действа Федор. – Март чувствует себя хозяином положения. И его стукачи в прокуратуре ему ложную информацию донесли, что, мол, все на мази. Там такая операция разработана, Машка, что переживать не надо – его точно возьмут.

– Это ты меня утешаешь? – спросила я со вздохом. Ладно, какой-то там неведомый Андрей Март, но не хотелось, чтобы Ника арестовывали. Я злилась на него, но он все равно казался мне хорошим парнем. А еще мне было его жаль. Да, он оказался мерзавцем, бандитом (кто бы мог подумать!), но было в нем что-то, что заставляло меня отказываться верить в его жестокость и звериную натуру. В нем чувствовался некий стержень, позволяющий оставаться человеком и четко разграничивать добро и зло.

Кларский всегда казался мне мальчиком из благополучной интеллигентной семьи, может быть, холодным, непроницаемым, но каким-то человечным. Казалось, что у него все еще впереди, а теперь я понимала, что впереди у него всего лишь решетка и забор, обнесенный колючей проволокой. Загубленное будущее. И это казалось мне ужасно несправедливым.

А еще Никита реально любит Ольгу – а она к нему равнодушна, дала надежду, чтобы потешить самолюбие и поиграть с ним, чтобы заставить Димку поревновать, а узнав настоящего Никиту, дала ход назад. Стала бояться. Это невыносимо, когда тот, кого ты любишь, боится тебя – лучше бы уж ненавидел.

Сегодня, когда мы разговаривали по телефону, я сказала Князевой, чтобы она просто связалась с ним и рассказала все, как есть. Она ответила, что ей все уже жутко надоело, и она так бы и сделала, но Ник пропал куда-то. Понятно – то ли отсиживается с братом. То ли занят его делами…

А такой ли Никита Кларский плохой? Я вспомнила нашу последнюю встречу в книжном магазине. Что он тогда говорил мне?

«Знаешь, Маша, и ты съезди… на море. Освой серфинг, позагорай, отдохни. Лучше покинуть город. Это лето будет слишком жарким».

Он знал и пытался предупредить меня, как мог? Я вздохнула.

– Утешаю. Тебе что, не страшно? Это же не игрушки, Маша, – ответил Федор, вырывая меня из мира размышлений. – Это реальная жесткая сторона жизни. И ты с ней впервые столкнулась. – Он, правда, тут же добавил, как и всегда, шутливым голосом: – А вообще, разревешься сейчас от страха, как раньше, что я делать буду?

– Я не рыдала раньше!

– А кто в пять лет поранил коленку и устроил истерику на весь двор? А в семь из-за двойки кто орал на весь дом? А потом еще когда кое-кто подрался с каким-то дебилом в первом классе, кто рыдал, как слон? – тут же стал вдаваться в подробности прошлого братец. – Мне, между прочим, тогда из-за тебя тоже влетело, – сварливо добавил он, заворачивая в наш двор.

– Когда ты пошел разбираться с этим мальчишкой? – вспомнила я внезапно, как действительно умудрилась подраться, с дураком-третьеклашкой из-за булки в столовой, а после нажаловалась Федьке, учащемуся со мной в одной школе. Он, недолго думая, взял друзей и пошел разбираться с моим обидчиком. Брат всего лишь с ним поговорил, даже щелбана не поставил, а после долго еще сидел в кабинете у директора и выслушивал нотации, типа он маленьких обижает.