— Может, были те, кто завидовал?

— Не думаю… Знаете, красивым девушкам, таким, как она… — тут Иззи, покраснев, потупилась, и я поняла, что себя она к этой категории не причисляет, — всегда завидуют. Но она никогда не кичилась, не задирала нос и будто вовсе не замечала взглядов парней. И оттого завидовать ей было как-то неловко…

Я оценила откровенность девушки. Нелегко иметь в подругах ту, кто всегда будет тебя затмевать.

— Тогда, может быть, она рассказывала про кого-то в замке?

— Да, рассказывала.

— Что-то нехорошее? — встрепенулась я.

— Нет, напротив. Мэтти никогда ни о ком не говорила плохо. Рассказывала, что к ней все очень добры.

— И даже хозяйка?

— Про миледи Мэтти говорила мало и сдержанно.

Причина была мне ясна: Матильда не умеет отзываться о людях дурно. И если хорошего о человеке сказать нечего, то скорее будет просто молчать или тут же придумает ему кучу оправданий.

— Но мне кажется, что она её жалела.

— Жалела леди Фабиану? — я не смогла скрыть удивления.

— Да, говорила, что порой сама наша природа делает нас несчастными, и оттого мы злимся на других.

— Что это значит?

— Понятия не имею, мисс.

— А говорила ещё про кого-нибудь конкретно?

— Да, у неё кто-то был там, в замке, но она никогда не называла имя.

— Это невозможно… здесь больше нет никого нашего вида!

— Вам виднее, мисс.

Я смешалась, осознав, что только что отчертила границу между собой и собеседницей, а заодно — и всей деревней. К тому же это звучало несколько фальшиво, учитывая историю моих нынешних работодателей. Их подобная несовместимость ничуть не смутила. Но в такие моменты люди не думают о последствиях.

Лучшее средство против неловкости — это сделать вид, что ничего не произошло. Поэтому я просто продолжила:

— Почему вы решили, что у Мэтти кто-то был?

— Ну, у неё, бывало, проскальзывали слова… и глаза горели, ну, знаете, как это бывает…

Я кивнула, сделав вид, что знаю, как это бывает.

— … и серёжки подарил ей тоже он.

— Она сама сказала? — быстро переспросила я.

— Нет, но я догадалась. Она просто как-то раз пришла в них и потом всегда в них приходила. И даже головой чаще вертела — ей нравилось, как они звенят. Но в последнее время она была сама не своя.

— Она кого-то боялась? — догадалась я.

— Думаю, да. Но она не признавалась, только всё отшучивалась. А сама беспокойная и как будто даже виноватая.

— И в последний раз так было?

— Да, мы с ней тогда сидели, как сейчас с вами. Она даже сидела на том же месте, что и вы…

Я тут же заёрзала.

— …бледнее обычного и какая-то исхудавшая, а потом…

— Что потом? — не вытерпела я.

— … а потом она ушла, ни с кем не попрощавшись, и вот уже месяц её никто не видел. Я даже решилась пойти в замок (папенька как узнал, очень ругался), но меня и на порог не пустили. Сказали, что Мэтти уехала. Куда — никто не знает. Но я сразу поняла: что-то тут нечисто. Она бы непременно мне сказала, если бы решила уехать.

Теперь мне стало ясно, почему мистер Чэттер был против нашего с Иззи разговора. Близкая подруга его дочери ни с того ни с сего исчезает, а все делают вид, что ничего не произошло. Более того, стараются как можно скорее изгладить её из памяти, тут же приглашая новую гувернантку. Если подобное может произойти с такой, как Мэтти, то чего уж говорить о простой деревенской девушке.

Вообще говоря, в своих письмах Матильда не выделяла кого-то из подруг. Но в этом её отличительная черта: она со всеми так приветлива, что каждый чувствует себя особенным и уже через пять минут после начала знакомства воображает себя её лучшим другом.

— Скажите, мисс, она ведь жива? — прервала мои размышления Иззи.

— Да, — ответила я, запнувшись.

За прошедший месяц я и сама уже тысячу раз задавала себе этот вопрос.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаю и всё.

— Вы ведь её найдёте? Найдёте нашу Мэтти? — девушка взволнованно схватила мои руки и сжала.

— В этом можете не сомневаться, — заверила я с мрачной решимостью и на этот раз безо всяких колебаний.

— Тебе за чесание языком платят? — на стол между нами шваркнулись две кружки, и мы с Иззи тут же отпрянули друг от друга.

Передо мной, уперев руки в бока, стояла приземистая и немного вульгарная женщина лет сорока пяти. Явно красавица в юности, она не забыла своих привычек: тугие, как кочаны капусты, груди обтягивала кофточка, более уместная на молодой девушке. В упругих кудряшках алела лента.

Она сверлила меня неприязненным взглядом, и я было решила, что реплика предназначалась мне. Но тут Иззи поспешно вскочила со своего места:

— Простите, миссис Боттл, я присела всего на минутку.

— Видела я твою минутку, — сварливо перебила та. — Посетители за эту минутку едва с голоду не перемерли. Марш за заказами!