– Нет, Анет, я ничего покупать не буду. Я осторожненько проберусь в деревню, не привлекая к себе внимания. Где-нибудь с веревок утащу подходящую для тебя одежду, найду пару мисок, немного еды и незаметно вернусь обратно. Если повезет, то вообще ни единая душа меня не заметит.

– Как? – еще больше удивилась Анет. – Ты будешь воровать? Но это же отвратительно! Как ты можешь? Там же живут наверняка бедные люди, а ты заберешь у них самое необходимое.

– Не драматизируй, – резко одернул Дерри. – Ты прекрасно знаешь, кто я и чем занимался раньше.

– Да, но ты же не брал ничего у бедных, – уперлась девушка. – А богатых грабить – это иногда только на пользу обществу.

– Знаешь, на пользу обществу я никогда и никого не грабил. Пусть твое любимое общество само о себе заботится. Я пополнял только свой карман. И бедных я не грабил, руководствуясь не морально-этическими нормами, а прозой жизни. Гораздо выгоднее обчистить какого-нибудь магната, чем деревенского жителя, – завелся Дерри. – А сейчас так получилось, что мне понадобилось кое-что именно в этой деревне, и я возьму все, что сочту нужным. С твоим мнением в данном вопросе я считаться не намерен, потому что ты сама не понимаешь, чего от меня требуешь. Я не вправе ставить под угрозу наши жизни и успех всей операции в целом только потому, что ты считаешь, что я поступаю нечестно. Все ясно?

Из глаз Анет от обиды брызнули слезы, и она отвернулась, бросив вслед уходящему Дерри слова:

– Ты подлец, сволочь и негодяй!

Девушка уселась к костру и разревелась, с грустью отмечая про себя, что слезы входят у нее в привычку. А что делать, если это единственный доступный способ снять напряжение. «Напиться бы! – с тоской подумала она, вообще-то равнодушная к спиртному. – Это все Дерри, сволочь. Довел меня до состояния мандража своими привычками. Ну не выходит из него принц на белом коне. И коня потеряли, и принц фальшивый оказался. Да что я к нему привязалась? Что, мужиков, можно подумать, вокруг мало? Бери любого, – отругала себя Анет и, отправляясь собирать цветочки, мрачным голосом добавила: – Вот в черный цвет покрашусь, так вообще отбоя от кавалеров не будет».

Цветы росли на небольшой полянке недалеко от костра, и Анет с несчастным видом поперлась их собирать. Настроение было не просто дурное, а прямо отвратительное. Даже прекрасная природа Арм-Дамаша сегодня не радовала глаз. Солнце казалось чересчур жарким, воздух сухим и пыльным, а растительность слишком уж яркой и неприятной. Анет беспокоили две вещи: предстоящая смена имиджа и ссора с Дерри. Даже, скорее всего, так: во-первых, ссора с Дерри, а во-вторых, смена имиджа. «Конечно, Дерри поступает не совсем честно, – думала она, беспощадно обдирая красные головки цветов, – но есть ли у него выбор? Он же пошел за одеждой не для себя и не для своего удовольствия собирался украсть. Так вправе ли осуждать его за подобные действия?» Полчаса рассуждений привели Анет к выводу, что она вообще-то была неправа и, скорее всего, своей критикой обидела Дерри. Собрав вполне приличную охапку цветов, девушка сложила их у костра неровной кучкой и села рядом, прикидывая, как бы попросить у Лайтнинга прощения, когда он придет.

Стик, жмурясь от яркого света, вышел на поляну и уверенным шагом направился в глубь леса. После темных и влажных подземелий он испытывал наслаждение от свежего, наполненного всевозможными запахами воздуха, от шуршащей под ногами травы и весело чирикающих птиц. Погода была просто замечательная. Солнце приятно грело кожу через толстую рубашку. Спину под плотной черной тканью начинало даже жечь, но Стик и не думал раздеваться. После сырости подземелий он получал от горячих лучей настоящее наслаждение.

Лес безмолвствовал, казалось, кроме щебечущих птиц, здесь нет ни одного живого существа. Стикур прислушался, вглядываясь в листву, он все же собирался поймать здесь хоть какую-нибудь животину им на обед, но ничего съедобного не попадалось. Молодой человек обшарил небольшой отрезок леса вдоль и поперек и все же через полчаса бесполезного мотания наткнулся на жирного тетерева, которого благополучно подстрелил, обеспечив себя и Дира едой. Недалеко от входа в пещеру протекал быстрый узкий ручей, в котором Стикур набрал во флягу холодной проточной воды и собрался возвращаться к магу, когда справа от него, в кустах, раздался шорох, и Эскорит сквозь ветки, метрах в пяти от себя, разглядел человеческую фигуру, закутанную в зеленый плащ. Несказанно обрадовавшись такой невероятной удаче, Стик крикнул человеку:

– Прошу прощения, можно вас на минуту?

Мужчина вздрогнул от неожиданности и повернулся, уставившись на него своими огромными кошачьими глазами – это был эльф. Стикур не то чтобы недолюбливал представителей этой расы (все же Дир был полукровкой), просто эльфы очень скрытные и неохотно общаются с кем-либо, кроме своих, а уж рассчитывать на их бескорыстную помощь вообще бессмысленно. Будучи самой древней расой, эльфы считали себя богоизбранными и на всех остальных смотрели с изрядной долей превосходства. Этот представитель эльфийсгого племени при виде Стика не скривил губы в безмолвном презрительном жесте, а приветливо поздоровался, что уже было хорошим знаком.

– Я слушаю тебя, путник. – Голос эльфа звучал, словно веселый горный родник.

Стик подошел к нему поближе и рискнул вкратце обрисовать ситуацию, считая, что даже если вдруг эльф ему откажет, то он от этого ничего не потеряет. Упустить шанс и не попытаться найти человека, который сумеет оказать помощь магу, было нельзя. Тем более эти шансы повышались благодаря тому, что и сам Дир был немного эльфом.

– Я Калларион, – представился эльф, – странствующий охотник, и редко бываю в обществе, а в лесу неприятности встречаются очень часто, поэтому приходится врачевать как себя, так и других, попавших в беду. Где твой друг? Пожалуй, я смогу ему помочь. Насколько я помню, у меня оставалось немного того снадобья, о котором ты говоришь.