– Привет ведьмам! – Манхо, насмешливо отсалютовавший мне скалкой, напротив, выглядел до неприличия счастливым и отдохнувшим.

Ну разве это честно? Почему я всегда одна мучаюсь?

– Привет, – безразлично откликнулась я, с отвращением отводя глаза от сверкающей монистами на солнце шали в руках Таш.

– А что за похоронный настрой?

– Да так, не выспалась, – отмахнулась я.

– Ну это дело легко поправимое! – отмахнулся Манхо. – Сейчас позавтракаешь, взбодришься, – и вперед, на баррикады!

– Не буду завтракать.

– Почему?

Я слегка пожала плечами:

– Не хочу. Ешьте без меня.

Брат с сестрой подозрительно переглянулись, но докапываться до истинных причин моего столь мерзопакостного настроения не стали, предложив мне разбираться со своими глюками самой.

И на том спасибо.

– Иньярра, да сосредоточься ты! Ты вчера это легко делала!

Работа длилась уже полтора часа, а я, вместо того чтобы изучать новые движения, не могла даже просто повторить вчерашние. Ноги заплетались, шаль падала, равновесие ускользало, ритм не ощущался.

«Бездарность ты, ведьма! – крутилось в голове. – Законченная и безнадежная бездарность. Так что иди лучше в ратушу работать и молись, чтобы желанием Акраи не оказалось твое показательное сожжение!»

От таких мыслей легче не становилось, а хотелось просто сесть на землю и завыть.

– Давай, попробуй еще раз. Просто вслушайся в музыку – она поможет. У тебя получится! – Еще один утешитель нашелся… Неужели не видно, что все бесполезно?

Я попробовала. Не поймай меня Манхо, окончила бы прыжок красочным пятном на земле. Ну не могу я так станцевать!

– Так, Иньярра, по-моему, тебе надо отдохнуть, – растерянно покачав головой, решил Манхо. – Главное – не расстраивайся. Ты… просто слегка подзабыла движения. Вот отдохнешь – и вспомнишь.

Конечно, ему легко говорить «не расстраивайся»: не ему завтра перед Акраей позориться. Судя по озабоченному лицу Румтши, она была полностью со мной согласна, хотя и помалкивала.

Что со мной такое? Ведь вчера же действительно это делала…

«Вчера – делала, сегодня – нет. Завтра – тебя вообще убьют, быть может. Жизнь полна сюрпризов и неожиданностей!» – философски отозвался разум.

– Иньярра, мне кажется, что тебе надо слегка отвлечься, – осторожно предложил Манхо, касаясь моего плеча. – Ты перенервничала.

– А мне кажется, что мне надо попросту оставить эту дурацкую затею и прекратить заниматься бесполезными вещами, – тяжело вздохнула я. – В конце концов, ну не может Акрая потребовать от меня чего-то такого, что я не смогу выполнить!

– Иньярра, ты сдаешься? – пораженно выдохнул цыган. – Ты?! Я просто не верю в такое!

Спасибо, обнадежил…

Мне и так было до того сейчас тошно, что только таких вот слов и не хватало для полного счастья. И я, не выдержав, взвилась на дыбы:

– Знаешь, Манхо, я тоже иногда люблю побиться головой в закрытую дверь – авось откроется. Под настроение. Но вот сейчас у меня этого самого настроения нет. И дурость это – пытаться научить меня танцевать за два дня! Это нереально. За неделю-две – да, возможно, но не за пару суток. И нечего трепать мне нервы и повторять, какая я дура и идиотка, что согласилась на этот спор, а теперь, как трусиха, иду на попятный. – Голос сорвался на крик: – Потому что я и без тебя это все прекрасно понимаю!

Карие глаза почернели как грозовая туча.

– Нереально? – Тихий яростный голос хлестнул хуже любого вопля. Цыган помедлил секунду перед тем, как продолжить:– Что же, хорошо. Извини за то, что помешали. Пошли, Румтша. У госпожи ведьмы явно есть занятия поинтересней, чем общаться с какими-то цыганами, умеющими только гадать да воровать кошельки.

– Всего хорошего.

Я развернулась и, хлопнув дверью, ушла в гнездо. Бросилась на пол и осталась лежать там поскуливающим щенком.

Ну вот.

Что, ведьма, выкричалась? Обидела единственных людей, пытавшихся тебе помочь и никоим образом не виновных в твоих нервных срывах и неумении держать себя в руках. Легче стало?

Ага, стало. Теперь осталось пойти да утопиться. Впрочем, чего там далеко ходить – вон уже весь ковер от слез мокрый.

Ну почему? Почему они не поняли, что я совсем не хотела на них кричать, что я просто сорвалась?

«А почему они должны постоянно думать о том, что ты „действительно“ хотела сказать, а что – просто так сорвалось с языка? И почему ты вообще решила, что имеешь право выплеснуть на них свое раздражение?»