Он закурил, подошел к окну и посмотрел в садик с задней стороны дома. За его спиной открылась дверь ванной и появилась Моника Грей.

Она выглядела немного лучше, прошла и присела на край кровати.

— Простите. Для меня это просто шок. Джоанна была прекрасным ребенком. — Она немного замялась, а потом спросила: — Как, как это случилось?

— Она прыгнула в реку. — Миллер дал ей сигарету и зажег ее. — Миссис Килрой сказала мне, что вас связывали дружеские отношения.

Моника Грей глубоко затянулась и с наслаждением выдохнула дым.

— Я бы этого не сказала. Мы иногда ходили с ней в кино, и она заглядывала ко мне на чашку кофе, благо так случилось, что наши двери оказались рядом.

— И вы никогда не выходили с ней в какое-то другое время?

— Я просто не могла — я работаю ночами. Я крупье в казино на Гасконь-сквер — казино «Фламинго».

— То, которое принадлежит Максу Вернону?

Она кивнула.

— Вы бывали там?

— Очень давно. Расскажите мне о Джоанне. Откуда она приехала?

Моника Грей покачала головой:

— Она никогда не обсуждала свое прошлое. Всегда казалось, что она живет только настоящим.

— А чем она зарабатывала на жизнь?

— Да ничем, насколько мне известно. Она проводила много времени за рисованием, но это лишь ради удовольствия. Единственное, что я знаю, — она никогда не испытывала недостатка в деньгах.

— А что насчет приятелей?

— Насколько я знаю, она их не имела.

— А это не кажется вам странным? Она ведь привлекательная девушка.

— Верно, но ее мучили проблемы. — Она помолчала, решая, стоит ли говорить, но потом все-таки продолжила: — Если вы видели ее тело, то, наверное, сами поняли. Она же наркоманка.

— А вы как об этом узнали?

— Я как-то зашла к ней в комнату, чтобы занять пару чулок, и застала ее, когда она делала себе укол. Она просила меня никому не говорить об этом.

— А вы что сделали?

Моника Грей пожала плечами:

— Не мое дело, каким образом она ловит кайф. Конечно, чертовски стыдно, но я ничего не предприняла, чтобы помочь ей.

— Она католичка, — сказал Миллер. — Вы знали об этом?

Моника кивнула:

— Ходила в церковь почти каждый день.

— И все-таки она лишила себя жизни, предварительно сожгла все, чем владела, в топке центрального отопления, там, внизу, и оборвала ярлык с именем с платья, в котором утонула. И это только случай, что нам удалось проследить за ней столь далеко. Но представляется, что о ней никто ничего не знает. Вам не кажется это странным?

— Она вообще странная девочка. И никогда не делилась тем, что у нее на душе.

— Отец Райан думает, что Джоанна Мартин — не настоящее ее имя.

— Если и так, мне она не открывала своего секрета.

Миллер кивнул, повернулся и прошелся по комнате. И вдруг он остановился. Его внимание привлек лист бумаги на стене, испещренный набросками моделей. Некоторые рисунки сделаны пером и чернилами, другие — акварелью. Рисунки свидетельствовали о настоящем таланте их автора.

— Это ваши? — спросил он.

Моника Грей встала и подошла к нему:

— Да. Нравятся?

— Очень. Вы ходили в колледж искусств?

— Два года. Это прежде всего и заставило меня переехать сюда.

— И почему же вы оставили учебу?

Она грустно улыбнулась:

— Сорок фунтов стерлингов в неделю во «Фламинго» и кредит на одежду.

— Привлекательная альтернатива. Ну, не буду вас больше задерживать. — Миллер подошел к двери и оглянулся. — Только еще одно. Вы понимаете, что, если я не разыщу ее семью, я буду вынужден попросить вас сделать формальную идентификацию?

Она встала и, побледнев, глядела на него, а он закрыл дверь и начал спускаться по лестнице. Внизу на стене висел таксофон, а возле него стоял Брэди и набивал трубку.

Он быстро поднял голову и спросил:

— Что-нибудь хорошее?

— Думаю, что нет, но у меня предчувствие, что мы ее еще увидим.

— Я съездил в управление. Там сообщение для вас от Чака Лэзера. Он использовал фотографию, которую вы ему дали, и пришел с одним зарегистрированным наркоманом, продавшим ей пару таблеток у круглосуточной аптеки на Сити-сквер около полуночи. Если вы гарантируете, что не заберете его, он готов сделать заявление.

— Очень хорошо, — кивнул Миллер. — Вот и займитесь этим. Я подвезу вас к Корк-сквер, и вы пойдете к Чаку. А мне надо прежде всего позвонить.