— заведующий постановочной частью предъявил иск театру Метрополитен за вред, нанесенный его карьере слухами о том, что он якобы брал рабочими сцены только гомосексуалистов;

— в Бельгии дирижер использовал свой оркестр, получающий жалованье от государства, чтобы делать бесплатные записи для своей собственной фирмы; тех артистов, которые протестовали или требовали вознаграждения, предупредили, что они могут потерять работу;

— Английская национальная опера (AHO) сделала своим композитором-резидентом человека, чьи произведения издавала жена директора AHO;

— администратор одного из ведущих оркестров Германии позволяет звукозаписывающей компании платить жалованье своей секретарше и одновременно любовнице.

Достаточно? А есть еще немало других примеров. В любой другой сфере общественной жизни официальное лицо, помогающее при заключении контрактов своему родственнику или любовнику, обязано либо предать гласности и объяснить свое участие, либо подать в отставку. Государственный служащий, использующий деньги общества для личной выгоды, будет преследоваться по закону. Исполнителя, нарушающего контракт, уволят. В музыке же злоупотребление общественным доверием стало повседневным явлением, общепринятым и обычным способом заключения сделок между государственными служащими и частными агентами. Они так тесно связаны друг с другом, что часто меняются ролями. Агент вокалистов Ион Холендер стал директором Венской государственной оперы. Уйдя со своего поста руководителя Метрополитен, Рудольф Бинг стал членом совета директоров «Коламбии» — агентства, до того поставлявшего ему большинство певцов. Бывшего руководителя Ковент-Гарден сэра Клауса Мозера пригласило на работу концертное агентство Гаролда Холта.

Музыка, как и тюремная служба, сама себе закон. То, что творится за сценой и после того, как погаснут огни рампы, скрыто от глаз публики, и все совершенно уверены, что публика не желает расставаться с иллюзиями относительно звезд и легитимности всего происходящего. Публика неизбежно будет в проигрыше, потому что результатом бесстыжего сговора оказывается более низкий уровень исполнения как на сцене, так и за кулисами.

К числу непосредственных жертв часто можно отнести и музыкантов, неспособных законно противостоять тайным сделкам и не имеющих практически никакой защиты от физического и творческого насилия со стороны художественных руководителей и администраторов. Многим хорошим вокалистам пришлось уйти из оперных театров из-за нежелания прилечь на диван в артистической. Популярный в Европе британский контратенор в течение девяти лет не пел в Ковент-Гарден, потому что, по его словам, отверг сексуальные притязания режиссера. Других, сменяющих друг друга по прихоти какого-нибудь могущественного агента или исполнителя, предупреждают, что в случае обращения в суд или к общественности может пострадать их карьера.

Самое грустное, что среди этих жертв есть и совсем юные, чьи сияющие идеалы рушатся под натиском беспардонной эксплуатации. Бывший студент-музыкант из Флориды в своем письме ко мне вспоминал лето, проведенное в обществе знаменитого дирижера, окружившего себя поклонниками-подростками и спокойно творившего с ними все, что заблагорассудится:

«Мне довольно трудно описать эти обожание и подчиненность… Как-то вечером одна из девочек шла мимо "Джека" (псевдоним), сидевшего, по обыкновению, в кресле-качалке. Не говоря ни слова, "Джек" остановил ее возле кресла, медленно протянул руку, спустил на ней колготки и начал гладить ее ноги до самых бедер. Ни она сама и никто из нас не протестовал. Такова была его власть над нами. При этом он вовсе не хотел спать с ней. Одна из причин, по которой эта девочка в конце концов ушла, состояла как раз в том, что она не видела будущего с "Джеком"».

В другой вечер дирижер велел моему корреспонденту, тогда семнадцатилетнему, раздеться и заняться с ним взаимной мастурбацией. Мальчик, в то время совершенно невинный, и через двадцать лет с ужасом вспоминал произошедшее:

«Я думал, что "Джека" интересовал просто секс, а отношения волновали его лишь в той степени, в которой могли быть ему полезны… Это так ужасно, когда твое Божество наваливается на тебя, нарочно причиняет тебе боль, и при этом его поступок не обсуждается и он ничего не говорит тебе… Я был настолько в его власти, что согласился на это насилие. Он не остановился, пока я не сломался и не заплакал. Никто никогда не делал мне больно, кроме него. Единственное, что я могу сказать о том вечере — это было физическое насилие. "Джек" говорил, что в известном смысле его отношения со мной и с другими "спасли нас от первого развода". А эти отношения строились очень просто — никакой поддержки, ни материальной, ни моральной, ничего».

Его мучитель занимает видный пост в крупном оперном театре. Насколько мне известно, его образ жизни не изменился — и таких, как он, еще много. Музыкальные власти и музыкальный бизнес покрывают злоупотребления звезд и открывают перед ними широкие возможности калечить все новые и новые жизни. Искоренить дурное поведение нельзя, но оно, безусловно, не должно расцветать на почве искусства, взывающего к духовным ценностям.

Проблема состоит в том, что классическая музыка настолько запачкана неуправляемым вмешательством частных толкачей и государственных служащих, что в ней уже невозможно отличить принцип от случайности. Если не будет пролит свет на темные сделки и не будет восстановлена хотя бы элементарная честность, пострадают другие молодые жизни и будут сломаны другие карьеры. Эта книга написана вовсе не с целью перетрясти грязное белье, но я не прошу извинения за то, что нарушил обет молчания. Мне было бы проще и спокойнее, с точки зрения закона, обсуждать эти проблемы в общей и анонимной форме, как я делал это до сих пор. Но всему есть предел. Отныне я буду называть имена и указывать свидетелей. В конце двадцатого века будущее музыкального исполнительского искусства висит на волоске. Оркестры и оперные театры поставлены на грань гибели, музыканты дрожат за свое будущее. Было бы безответственным с моей стороны прибегать к эвфемизмам, чтобы пощадить стыдливость тех, кто обладает властью над вянущим искусством. Если любители музыки смогут заглянуть за кулисы заключаемых сделок, это поможет им различать искренность и лицемерие, искусство и ложь. Не исключено, что это поможет также в какой-то мере восстановить веру общества в целостность самого искусства.

Больше в этой главе не будет ни секса, ни лжи. Остается обсудить только видеодиски, эту последнюю надежду отступающего искусства. В прошлом свет высокой технологии неоднократно выводил музыку на спасительный путь. В пятидесятых годах стереосистемы обеспечили толстый слой масла на куске хлеба крупных оркестров; вначале 1980-х компакт-диски добавили джем на этот бутерброд. Во мраке «черного понедельника», когда живая музыка оказалась на спаде, на коммерческих экранах появилась группа белых рыцарей, несущих добрые вести для гибнущей звукозаписывающей индустрии. «Си-Би-Эс» и «Ар-Си-Эй», американских прародителей записей классической музыки, быстро скупили японская корпорация «Сони» и немецкая корпорация «Бертельсман». Голландский «Филипс» упрочил контроль над «Полиграмом» — конгломератом фирм «Дойчеграммофон», «Декка-Лондон» и «Филипс классике». За два года шесть ведущих мировых производителей классических записей сменили владельцев или подчинение, а с новыми хозяевами появились и большие бюджеты, открывавшие захватывающие перспективы.

Классическая музыка не всегда была основным мотивом этих преобразований, но ей отводилась существенная роль. Вдохновителем приобретения «Си-Би-Эс» за два миллиарда долларов корпорацией «Сони» стал Норио Oгa, певец-баритон и близкий друг дирижера Герберта фон Караяна. Следующим после «Ар-Си-Эй» приобретением книгоиздательского гиганта «Бертельсман» стало издательство «Рикорди», выпускающее сочинения Верди и Пуччини. Классический значок фирмы «Полиграм», заявившей о себе в Голливуде рядом хитов, среди которых «Четыре свадьбы и одни похороны» [33] *, появился на саундтреках фильмов и на программном обеспечении компьютеров. Когда в 1995 году готовилось разделение компании «Торн-И-Эм-Ай», архив классических записей назывался в числе ее главных активов. В мире, где тесно переплелись кинофильмы, трансляция, компьютеры, телефоны и домашние развлечения, ни один крупный игрок не может позволить себе существовать без такого компонента, как классическая музыка, которую он мог бы воспроизводить во всех формах и на всех носителях.