– Перестройку начинать надо с себя! – кричал он. – Вы имеете все возможности работать, и нечего кивать на Центр!! Трудиться надо, а не говорильню плодить!

С таких совещаний он возвращался измочаленный, сбрасывал пиджак и жаловался мне:

– Вся спина мокрая, пока им мозги вправляешь. Видел, кто пришел на смену прежним секретарям?

А прежних он сам и заменил…

Что давал такой прием? Завтра на пленуме секретари помалкивали. Устали, пар вышел; некоторые думали, что и так высказались – достаточно; кто-то просто боялся вторично нарываться: запомнят, накажут… И пленум проходил гладко, в лучших традициях прошлого.

Болдин закончил монолог. Судья кивнул и перестал улыбаться:

– Спасибо, это многое объясняет. У вас есть что добавить к описанию действий подсудимого?

– Так, мелочи, – ответил бывший помощник. – Например, он провел чистку ЦК, поувольнял массу людей, обещая всем сохранить привилегии – и обманул, отнял. Сами понимаете, что из этого вышло: он потерял доверие оставшихся. Каждый член команды теперь ждал, что шеф кинет и его. Энтузиазма это не добавляло, и команда распалась. А ведь она управляла страной…

Тут Горбачев опять не сдержался.

– Все ложь, – заявил он; против его воли интонация вышла жалобной. – Нет, Валера, не ждал я от тебя такого свинства.

И Адвокат вступился:

– Да. Если и был факт обмана сотрудников, то надо еще доказать его умышленность!

– Возражение принято. У вас есть доказательства? – спросил Судья.

Болдин признался:

– Формальных – нет. Но я в этом уверен.

Горбачев что-то шепнул Адвокату, и тот заявил, вынув некий листик из материалов дела:

– Привожу свидетельство о дисциплине в аппарате ЦК:

Судья полюбопытствовал:

– Это вы к чему?

– К тому, что столь вышколенные сотрудники все равно продолжали качественно работать, даже если б действительно состоялся гипотетический факт их обмана. Следовательно, никакого развала управления не произошло.

– Протестую! – вставила Прокурор. – Как выражается сам коллега Адвокат, это все домыслы.

– Протест принят. Продолжайте, свидетель.

Болдин собрался с мыслями и сообщил:

– Генсек имел крайне неприятную привычку никого не слушать. К нему являлись депутаты, деятели культуры, члены ЦК, порой он даже сам приглашал их для консультации – и не давал слова вставить. Разглагольствовал часа два, благодарил за внимание и отпускал [22] . Ясное дело, идти к нему вторично никому не хотелось.

– Может, это просто эгоцентризм, черта характера? – предположила Прокурор.

– Может быть. Но на развал управления она работала идеально. Еще одно: Горбачев необыкновенно много говорил – но не разъяснял свои идеи, а наоборот. В океане слов смыслы тонули, цели его оставались туманны. Он вообще никому не раскрывал своих истинных намерений. Даже ближайшие соратники знали лишь какую-то часть, план целиком был ведом лишь ему самому.

– План? Вы считаете, он изначально планировал именно убийство страны?

На этот главный вопрос Прокурора Болдин ответил не сразу. Пауза аж зазвенела от напряжения. Зрители перестали дышать. Адвокат весь напружинился в готовности кричать «Протестую!!».

– Думаю, стратегического плана ликвидации страны у него не было, – выдал наконец свидетель, и в зале облегченно зашуршали. Но обрадовались рано. – Я имею в виду, не было ясности, как это делать, – и стратегия менялась по ходу событий. Однако саму цель (уничтожение страны) Горбачев поставил изначально.

– Протестую!! Домыслы, домыслы! – Адвокат вскочил и замахал руками, чтоб внимание привлечь. – Это домыслы, свидетель не может их доказать! – вдалбливал он зрителям нужную ему мысль.

– Успокойтесь, коллега, – сказал Судья. – Секретарь, оформите эти показания как мнение, которое нуждается в проверке.

Защитник удовлетворенно сел, пока ему нужно было только это. А Прокурор задала еще один вопрос:

– Истец утверждает, что действия Горбачева инспирировались извне. Свидетель, вы можете это прокомментировать?