– Что… дальше? – выдохнула Аля, почти валясь наземь.

– Мы их встретим, – сказал я.

– Их?

– Угу. Сашка, не высовывайся! Утащат. Тут сиди! Аля, нам не выбраться, пока они тут. Пока за нами погоня. Уйти можно, только их победив.

– Кто ты? – она уставилась на меня расширившимися глазами.

– А ты сама как думаешь?

– Нашли время! – вдруг окрысился Сашка. – Они уже тут!

Зелёные заросли, малинник и крапива, болиголов и лопухи – всё исчезало. Серая хмарь накатывала волнами, и во главе её надвигалась фигура в плаще, с утонувшим во тьме лицом, если, конечно, там вообще было хоть какое-то лицо.

Мы все попятились, прижимаясь к холодным могильным камням. Конечно, Квентин, маг королевских мушкетёров, уже встретил бы нападающих заговорённой картечью из верного мушкета, приправленного соответствующими заклятиями; но у меня не было ничего, кроме картонных карточек со тщательно перерисованными рунами, иероглифами, письменами и символами.

Мохнатые существа, больше всего напоминавшие поросят с длинными хвостами и мордами крокодильих детёнышей, с размаху бросились на железную ограду, вцепились было когтистыми лапами, попытались просунуться в дыры, где железные прутья разошлись, – но вновь и вновь с визгом отскакивали, катались по земле; шерсть на них дымилась, там, где они дерзнули коснуться ограды, пролегли длинные багровые шрамы ожогов. Запахло горелым мясом и пером, словно на кухне, когда палят курицу.

Мелкие бесы – ибо кем же они ещё могли быть, рассудил я, – накатились и откатились, жалобно завывая и совершенно по-человечески потирая обожжённые места.

Серая фигура подобралась ближе, не касаясь, тем не менее, железной ограды.

– Хитро… – прошипел мне в ухо прежний голос, шедший как бы со всех сторон и ниоткуда в точности. – Гордишься собой, да? Думаешь, что победил? Вот так вот просто, как прилежный ученик, выучил задание, начертил, нарисовал, развесил – и всё?

– Изыди, сатана, – просто сказал я, не глядя на адское создание. – Изыди. У тебя нет над нами власти. И надо мной – в особенности. Я-то – жив!

– Жив? – захохотал призрак. – Эй, вы, ничтожества, слышите – он верит, что жив!

Мохнатые поросюки послушно вскочили на задние лапы и, забыв об ожогах, принялись старательно хрюкать – надо полагать, это был дружный смех.

– Ладно, – отсмеявшись, сказал призрак. Сказал без гнева, почти дружелюбно. – Сидите здесь. Текущую воду вам всё равно не перейти, всем троим. А твоя защита, гордец, не вечна. Мы не торопимся. У нас впереди вечность.

Серое существо с достоинством пожало плечами и повернулось, удаляясь. Следом за ним двинулась и большая часть его мохнато-поросячьей рати, правда, не вся – дюжина или около того осталась, наверное, наблюдать. Я, однако, заметил, что задние ряды свинюшек оборачивались и глядели на нас как бы не совсем так, как положено слугам адского пекла – чуть ли не с завистью, а иные так и вовсе с сочувствием.

Мы перевели дух. И поглядели друг на друга. На языке у меня дрожали тысячи тысяч вопросов – как всё это случилось? Как Аля и Саша жили здесь – если, конечно, это можно назвать «жизнью»? Что видели? Что делали? Встречали ли других, подобных себе – не случайно же Сашка при первой встрече назвал меня «новеньким»?

И… я не знал, с чего начать.

– Он… вы его… – наконец выдавил я.

– Угу, – буркнул Сашка. – Не, не видели. Слышали только.

– Слышали? От кого?

– У нас… случались гости, – бледно улыбнулась Аля, садясь рядом. – Но, Тём, что же дальше? Они не утащили нас всех троих прямо сейчас, но потом вернутся. Они всегда возвращаются. И всегда побеждают. Как смерть.

– Ничего подобного! – вскинулся я с горячностью, удивившей меня самого. – «Смерть, где твоё жало?» – забыли?

– Мы-то – нет, – Аля глядела в сторону, прижимая к себе куклу. – А вот про нас – да…

– Мы тоже забыли, – добавил Сашка. Он держался лучше сестры, как ни странно. – Вспомнили, только когда ты Машку Алину показал, – он вдруг шмыгнул носом. – А… а моего…

– Твоего медведя? – догадался я, вспомнив плюшевого мишку в углу сундука с солдатиками. – Ага, нашёл. Цел он, ничего ему не сделалось.

– А… – Аля судорожно потёрла глаза. – А… дом наш? Мама и папа-то, они вместе с нами тогда… умерли…

Я опустил голову.

– Папа ваш, наверное, и впрямь умер. А вот тётя Аглая жива и здорова. И дом стоит.

Сашка аж подскочил.

– Мама! К маме-к маме-к маме-к маме!

– Погоди! – одёрнула его Аля, губы дрожали, руки ходили ходуном. – Нам сперва выбраться отсюда надо! И через ручей перебраться! Всем троим, кстати! Тебя, дорогой кузен, тоже касается!

– Мне-то нетрудно, – пожал я плечами. – Только голова чуть закружится, и всё, но если с разбега, то невелика беда.

– С разбега… – передразнил Сашка. Рот его кривился, голос дрожал, ни дать ни взять – сейчас расплачется. – С какого разбега, братец? Мы же мёртвые, все трое! И ты тоже! Текучая вода – нам не перейти!

У меня засосало под ложечкой. Что за выдумки с «ты мёртв, ты мёртв»? Какой я мёртвый? Когда умирал?

– Вода или не вода, нас она не остановит, – решительно сказал я. – Зря я, что ли, книжки читал? Есть и на неё управа. Но туда мы успеем. Скажите лучше, как вам… Нет, скажите лучше, почему так всё странно у нас было, когда вы меня только увидели?