– Доклад закончен, – виновато покосившись на капитана, сухо перебил старпом.

– Давай-давай, удачи, – нисколько не расстроилась рация, – от входного буя еще доложитесь.

– Добро.

На палубе черными жучками-короедами суетились матросы, выбирая швартовы. Старик на причале сбросил с тумбы последний швартов, махнул рукой и пошел досыпать в домик с облупившимися ставнями. «Стрелец» тяжело отвалил от причала.

Капитан вздохнул и щелкнул кнопкой чайника. Юйков стоял у манипулятора, сонно пялясь на гирокомпас. Старпом вглядывался в черное пространство, подмигивавшее огоньками буев, еще не разделенное полосой рассвета на море и небо. Впереди была неделя монотонного рейса.

Берег скрылся в тумане, оставив после себя только белесую полоску тумана, когда капитан спустился в каюту. Воровато оглянулся и, ругая себя за мальчишество, все же защелкнул замок на двери. Достал из-за стопки старых журналов плоскую фляжку с коньяком и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

Серые круги перед глазами постепенно трансформировались в белые саманные домики, страшно зиявшие выбитыми окнами, и оранжевый рассвет над пенистым морским прибоем. Зомбаки выступили из-за дамбы и из парка, отрезая пути к отступлению.

– Некр где-то рядом засел, крыса! – Сержант настороженно поводил дулом автомата из стороны в сторону. По его тельняшке расползалось красное пятно. – Лепит и тут же направляет.

Волна лизнула берег, затирая их следы. Вчерашний бой предоставил некроманту богатую базу для создания своей армии. Зомбаки неторопливо приближались, зная, что добыче не уйти.

– Сколько у тебя?

– Две, одна разрывная. – Василий перекинул автомат за спину и отцепил от пояса гранату. – Что, сержант, помирать, так с музыкой?!

– Давай, – засмеялся-закашлялся тот, сплевывая на песок сгустки крови, – бросай!

Зомбки, повинуясь неслышимой команде, бросились вперед.

– Да бросай же ты, сука, броса…

Василь Васильевич вздрогнул и открыл глаза. Скрипнули, будто вздохнули, створки шкафчика. Начало ощутимо покачивать. Капитан допил оставшееся в стакане. Сейчас нужно заставить себя лечь, через четыре часа на вахту. В окно застучали редкие капли дождя.

Он давно придумал средство от бессонницы – стопка коньяка на ночь и мерное покачивание судна успокаивали гораздо лучше, чем лекарства, прописанные врачами. Кошмары сниться перестали. Но и другие сны перестали приходить. Он проваливался в черное забытье, как в бездонный колодец.

– Василь Васильевич! – Голос старпома оборвал бесконечный полет. Стучали в дверь и, видимо, давно.

– Что? – Голос со сна звучал хрипло и неуверенно. Капитан прокашлялся. – Что случилось?

– Блуждающий шторм!

Впрочем, тот уже представился сам. Гулко ударила в борт волна, судно задрожало, пол едва не поменялся местами с переборкой. В иллюминатор уже не стучали редкие капли, а свирепо ломился ливень.

– Почему раньше не разбудили? – Кое-как расклиниваясь между переборками и мебелью, капитан добрался до двери.

– Только началось. – Старпом был в штормовой робе, мокрый с головы до ног, будто его окунули за борт.

Освещение в коридоре горело вполнакала, то и дело принимаясь тревожно помаргивать.

– Что в рубке?

– Нестеренко выводит на альтернативный курс. Герметизация надстройки проведена, – подстроившись под качку, старпом побрел к рубке.

Василь Васильевич, торопливо прихватив со стула китель, отправился следом.

Нестеренко стоял у манипулятора, держась свободной рукой за пульт. По штурманскому столу ездила незакрепленная коробка со старыми погодниками. Неначатый рулон укатился под радар, исчертив пол рубки белыми полосами. Судно уже вышло на новый курс, и качать стало меньше. Теперь волны били в нос судна, заставляя его содрогаться при каждом ударе.

– Где последний погодник? – Рев шторма в рубке был гораздо громче, и капитану пришлось почти кричать.

Нестеренко махнул рукой в сторону коробки, доехавшей до края стола и отправившейся в обратный путь. Последний прогноз почему-то лежал в середине, среди вороха старых – весь черный.

– Кто принимал?! – Василь Васильевич махнул рукой, понимая, что искать виновных уже бессмысленно. Разбор полетов можно устроить потом, на берегу, если выберутся. Хотя здесь уже не небрежностью попахивало, а саботажем. – Есть связь с берегом?