В благодарность Бим облизал лица всех присутствующих.

Попадая в иное измерение, человек, которого принято называть здравомыслящим, практически всегда сходит с ума. Другое дело, когда человек этот никогда и не считался здравомыслящим. Вспомнить хотя бы одного из честнейших рыцарей (к сожалению, не нашего столетия) – Дона Кихота Ламанчского. Угрожала ли ему сумасшествием встреча со всем реально сумасшедшим миром, очень далёким от его измерений? Правильно, нет! Будь тот же самый доблестный герой нормальным человеком, он бы, конечно, свихнулся, как свихнулись многие, до и после него, и не оставили на Земле следов своего присутствия.

Трое суток, несмотря на приличную скорость «летучего дома», кроме неба и моря не было видно ровным счётом ничего. Запас пресной воды практически иссяк. Клюев сконструировал аппарат, преобразующий облачный пар в воду, но, как нарочно, на небе не было ни облачка. Пробовал он и морскую воду переделывать в питьевую. И извлекал из воздуха. Но капель, добытых за сутки, не хватило и на кофеварку.

Мысль об ином измерении – сферу влияния которого, естественно, невозможно было измерить – поселилась в мозгу изобретателя ещё в тот день, когда в Биме был обнаружен «жучок». Вечером, когда Клюев решил повторно испытать свой новый детектор радиоволн, он был поражён полным отсутствием, вообще, каких бы то ни было сигналов. Клюев прекрасно знал – такого быть не может! Волны должны иметься всегда. Их отсутствие говорит либо об испорченном измерителе, либо об ином измерении. О неисправности прибора Клюев даже не думал. Наипростейшая схема, как дважды два, не могла иметь иного значения, чем исправно.

– Где же остров, Прохор? – в сотый раз спрашивал Ромашкин. – Пусть даже не «бананового магната». Хоть какой-нибудь островок!

– Не знаю, – признавался Клюев. – Ни по солнцу, ни по звёздам разобраться не могу. Созвездия здесь какие-то неизвестные. В это время года обычно созвездие Льва и Девы должно указывать направление… А тут их, вообще, нет, а, созвездие Рыб, почему-то, – пожалуйста!

– Что ты этим хочешь сказать? – встревожился ещё больше Миша.

– Не знаю, не знаю что случилось…

Продолжая смотреть в окна, путешественники видели, как всё вокруг постепенно приобретает более отчётливые очертания. Будто кто-то повысил резкость всего видимого. Появилось такое ощущение, что пейзаж распадается на миллиарды микрочастиц, на молекулы, атомы, протоны, нейтроны… Казалось, в этом немыслимом «пространстве» можно запросто разглядеть, услышать, прочувствовать, как световые кванты, гуляя по раздробленной на микрочастицы материи и вне её, встречаясь, приветствуют друг друга добрыми улыбками. Краски мешались. Послышались отчётливые шаги резонанса. Потом всё слилось воедино. Время застыло. Как будто сам «летучий дом», сделавшись меньше любого атома, проник в одну из выросших перед домом, открывшихся молекул и поплыл внутри неё, невидимым кварком, по неизвестному маршруту.

Молчание длилось долго. Даже Бим, проникнувшись всем своим чутким собачьим уваженьем к «нереальному таинству», молчал тише самой немой рыбы.

– Где мы? – первой разорвала тишину Елена.

– Хороший вопрос, – пробормотал изобретатель. – Но, боюсь, я пока не готов найти на него нормального ответа. В моём портфеле, к сожалению, нет таких приборов, которые умели бы объяснять эти неизвестные явления. Судя по моим внутренним ощущениям, ничего страшного не происходит. И собака неплохо реагирует на обстановку. Остаётся только ждать. Мы бессильны…

– Смотрите! – крикнул Миша.

Лена и Прохор обернулись и посмотрели в ту сторону, в которую указывал Ромашкин. Вдалеке, между синими и розовыми разводами, всё отчётливее и отчётливее вырисовывалось жёлто-зелёное пятно. Оно росло и приближалось. Клюев пытался уравновесить свою умственную деятельность. Следует признаться, получалось у него не очень.

– Сигнализация наша не работает. Мой измеритель силы притяжения отключился. Солнечная батарея перестала давать заряд. Печка не гаснет – кислород в норме. Температура воздуха самая благотворная. Вредное напряжение в атмосфере отсутствует. Очень похоже на полный обман зрения, искажение реальности? Или, наоборот, – реальность не искажённая привычной видимостью?

– Такое ощущение, – сказал Михаил. – Что здесь видишь то, что в обычном мире можно увидеть только закрыв глаза.

– Верно подмечено! Будто какие-то лучи подсвечивают для нас энергетическое поле всей окружающей нас материи. По-моему, мы на пороге великого открытия!

Ромашкин вздохнул.

– Это хорошо. Плохо – если открывать это открытие будет не для кого…

А пятно приближалось. Размер его увеличился уже настолько, что на нём можно было различить наличие других более ярких, жёлто-зелёных, синих, красных и серых пятен. Густеющее красками пространство сгущалось всё сильней. Темнело. Чем темнее становились размытые краски окружающего, тем ярче и отчётливее делались отдельные пятна на растущем приближающемся пятне.

– Вы уверены, что это не бермудский треугольник? пытаясь не дрожать, спросила Лена.

– На сто процентов нельзя быть уверенным ни в чём. И всё же, думаю, Бермудскими островами тут не пахнет. По крайней мере, выбросов метана не ощущается.

Вскоре стало совсем темно. Контуры пятна приобрели конкретную форму.

– Похоже, «туман» рассеялся и, в назначенный час, наступила ночь, – предположил Клюев. – Это говорит о том, что всё не так уж и плохо! Предлагаю, всем отправляться ко сну. Кто знает, может быть, с возвращением солнца иное измерение развеется как сон.