– Киплинг бы тебе ответил, что тачка старше пяти лет, скорее, бремя белого человека.

– Ух ты! – дёрнула бровью Златка. – Наш мальчик знает, что Киплинг 9 не только книжки про Маугли писал! Молодец, – похвалила она.

Они сели в машину, Миха вырулил со двора и выехал на Портовую улицу.

– Миша, ты дорогу не перепутал? – оглядываясь назад, удивилась Злата. – Нам же в противоположную сторону, через Сиверса надо на новый мост ехать.

– А мы через Западный мост поедем, если не против, конечно, – ответил он.

– Да мне всё равно, – улыбнулась Златка. – И охота тебе круги мотать?

– А у меня к тебе предложение есть… – разулыбался Миха.

– Руки и сердца, надеюсь? – расхохоталась она. – Тогда в очередь становись, третьим будешь.

– Если и буду, то только первым, – нахально ответил он. – Поехали сейчас в Таганрог, а?

– Зачем?

– Город красивый, набережная, все дела… Тебе понравится. Поехали, полчаса езды всего – и ты на море!

– Всё ясно! – снова рассмеялась Златка. – Вот, значит, ты где своих барышень выгуливаешь – вокруг домика Чехова, – хохотала она. – И как, ведутся на романтику?

– На домик Чехова не ведутся, а вот ресторан на набережной работает безотказно.

– Боюсь, сейчас не сработает.

– Тогда я тебе море и небо подарю. Море, конечно, мутноватое, зато небо чистое. Не веришь, посмотри в окно.

…Только сейчас она сообразила, что вляпалась в неловкую ситуацию, согласившись спросонья, чтобы Миха подвёз её на левый берег. Ведь не позвать его на борт «Адмирала Лунина» после такой любезности будет откровенной грубостью. А звать любопытного новичка на борт теплохода нельзя: она сама категорически была против, когда Рыжий предложил – ведь так много в кают-компании, где они проводили большую часть времени, карт местности, чертежей Сурб-Хача, планов инженерных коммуникаций, инструментов и других свидетельств её мечты. «Зачем провоцировать чужое любопытство?» – выговаривала она тогда Рыжему и Румын горячо её подержал. Но сейчас выйти из этого замкнутого круга не потеряв лица, можно было только через Таганрог. Тем более, в глубине души она была совсем не против и даже сама хотела этого…

Злата нажала кнопку стеклоподъёмника на своей дверце и затонированное стекло плавно поползло вниз. Ворвавшийся ветер разметал волосы, но не помешал ей найти взглядом полупрозрачные перья редкого облачка на горизонте и, чуть усмехнувшись, хмыкнуть:

– Не очень-то оно и чистое, твоё небо… Если ещё и с морем такая лажа выйдет, я тебе осеннюю лужу отдарю… Поехали, что смотришь? – засмеялась она.

И пока довольный Миха сворачивал от моста в сторону Таганрогского шоссе, со Златкиного телефона улетало сообщение: «Ромка, меня сегодня не ждите, у меня дела».

На полпути до Таганрога, они ненадолго заехали в Танаис. Миха признался, что ни разу не был на археологических раскопках, и Злата устроила ему экскурсию с подробным рассказом о том, как случайно была найдена в дельте Дона самая дальняя греческая колония III века до нашей эры и как за несколько десятилетий постоянных раскопок на этом краю Ойкумены, археологи нарыли целый музей под открытым небом.

Было очень жарко, поэтому в Таганроге они лишь прошлись по набережной и поехали купаться в Рожок, посёлок на берегу Азовского моря, ведь людей там много меньше, а Таганрогский залив чище и глубже. Машину оставили в посёлке. Спускаясь к морю, накупили самой разной – желтой, красной и чёрной – черешни на маленьком рынке, где местные тётки продавали отдыхающим всякую всячину со своих участков, и здесь же под колонкой помыли ягоды, чтобы можно было их сразу есть.

Внизу у моря народу было не очень много, поэтому они быстро нашли удобное местечко под старым навесом на песчаном пляже, что тянулся широкой полосой между морем и крутым глинистым берегом, побросали вещи и побежали купаться, ибо ни к чему другому такая жара не располагала.

Море было спокойным и гладким, лишь у самой песчаной кромки вскипала и тут же сходила на тихий шелест мелкая волна. Зайдя поглубже, Миха сделал показательный рывок энергичным кролем – зря, что ли занимался когда-то плаванием в бассейне – и быстро перешёл на спокойный брасс, искоса поглядывая на Златку. По тому, как легко она ныряла и больше плыла под водой, чем на поверхности, видно было, как много времени она проводит на реке, в отличие от Михи, жителя спального микрорайона.

– Красиво ныряешь! – не сдержавшись, крикнул он, когда она в очередной раз вынырнула далеко впереди.

– Что говоришь, не слышу? – Златка резко тряхнула головой, смахивая воду с волос и, улыбаясь, повернулась к нему.

– Красивая ты, говорю! – снова крикнул он.

А Златка то ли не слышала, то ли делала вид, что не слышит, и снова ныряла, легко уплывая от него.

Так беззаботно они и провели день. На берегу Миха сидел, скрестив по-турецки ноги, в тени под навесом, побаиваясь падкого на белокожих южного солнца. Златка больше лежала рядом на горячем песке и ела черешню из пакета. Миха губами наигрывал ей какие-то новые аранжировки, отшлёпывая ладонями ритм на коленях, а она, смеясь, кидалась в него косточками, если ей что-то не нравилось. А когда она, наконец, похвалила его, он признался, что уже почти переложил на свой кармический «Korg» весь репертуар «Архиблэка», и совсем скоро все ахнут.

– Ага, – весело хохотала Златка, – мало ему, что Румын на него косо смотрит, так он ещё и Сашкины барабаны в свой компьютер засунуть хочет. Вот уж, кто ахнет, так ахнет!

– Ну я же для всех стараюсь, – невозмутимо отвечал Миха, – тем более, я у вас новичок, мне сейчас положняк за всех впахивать…

И он продолжал наигрывать ей свою музыку, а она продолжала бессовестно кидаться косточками. Надо сказать, что со стороны это было довольно милое зрелище, ведь, когда молодые люди видят только друг друга, это всегда радует глаз…