– С машиной, надеюсь, все в порядке?

Сержант ковырнул что-то гаечным ключом, потом громко хлопнул капотом и бодро ответил:

– В полнейшем, товарищ майор!

– Давай заводи свою колымагу! Поедем на Матросскую, семнадцать.

Разместившись за рулем автомобиля, сержант завел двигатель. Рядом на пассажирском месте устроился Гончаров.

Улица Матросская находилась в соседнем районе, затерявшись среди стандартных пятиэтажек, сложенных в короткие переулочки. Ни матросов, ни тем более моря здесь не было отродясь, отсутствовал даже пересохший ручей. Оставалось предположить, что в названии улицы сыграл роль небольшой фонтан в одном из дворов. От смежных переулков улица выгодно отличалась большим тенистым сквером, растянувшимся на полквартала.

Семнадцатый дом отыскали сразу – он выделялся декоративной колоннадой на фасаде, а еще с торца размещался винный магазин, подле которого деловито сновали потасканные жизнью ссутулившиеся мужички. Со стороны улицы, поднимавшейся к стеклянной двери тремя высокими ступенями, работал продовольственный магазин.

– Останови здесь, – распорядился майор, указав на небольшую асфальтированную площадку перед домом.

– Надолго, товарищ майор? – отчего-то поинтересовался сержант, заглушив двигатель.

– Не переживай, скоро буду. Посмотри пока машину, что-то там пальцы постукивают, – усмехнулся Гончаров, глядя в озабоченное лицо водителя, и вышел из кабины, громко хлопнув дверцей.

Двор был ухоженный, аккуратный, тихий, если не считать того, что с верхнего этажа раздавалась приглушенная женская брань. Не похоже, чтобы женщину убивали, с такими поучительными интонациями отчитывают нерадивых супругов, не оправдавших девичьих надежд. Успокаиваться женщина не собиралась, видно, за воспитание благоверного она взялась весьма основательно.

Сорок пятая квартира оказалась во втором подъезде.

У крыльца на грубо сколоченной лавке в синих трико, вытянутых на коленях, сидел молодой мужчина лет тридцати, с рыжеватой щетиной на острых скулах. Выпуская дым через сложенные в трубочку губы, он задумчиво посматривал на напористого голубя, домогавшегося робкой светло-сизой голубки. Лицо у него было малость помято (по всему видать, после обильного застолья), по тоскливым глазам несложно было предположить, что он мечтает о ядреном рассоле, способном облегчить страдание, но какие-то жизненные обстоятельства крепко вбили его в узенькую лавку, не давая возможности подняться.

Гончарова он приметил сразу, как только тот вышел из-за угла дома, настороженным взглядом выискивая нужный подъезд. Придав голосу жалости, рассчитывая вытянуть сотню на опохмелку, мужик осторожно проговорил:

– Друг, у тебя можно кое-что спросить?

Майор приостановился и с любопытством посмотрел на него. Подобные вопросы всегда заканчивались одним – просьбой денег.

– Спрашивай.

– Полтинника не найдется? Сухота замучила, бутылочкой пива бы подлечиться.

Иногда приятно ощущать себя пророком. Вытащив сотенную, Гончаров протянул ее мужчине. Поблагодарив, тот расправил купюру на ладони, затем свернул ее вчетверо и ленивым движением определил в нагрудный накладной карман.

– Послушай, братан, ты из этого подъезда? – поинтересовался майор.

– Из этого. А ты чего хотел? – Благодушный мужичок отшвырнул окурок и, чиркнув зажигалкой, закурил новую сигарету, явно расположенный к обстоятельному разговору. – Я тут лет тридцать живу, всех знаю. Бабу, что ли, какую ищешь?

– Нет… Мне нужно найти Пономарева Якима Михайловича.

– А-а, – безразлично протянул мужичок. – По какой надобности-то? Он тебе денег, что ли, задолжал?

– Нет, не денег… Кое-что спросить у него хотел.

– А сам ты кто будешь?

– Следственный отдел, майор Гончаров, – раскрыв удостоверение, представился майор.

– Ах, вот оно что! А я-то думал… Мне что, сотенную тебе вернуть, что ли?

– Не нужно, оставь себе. Только скажи, этого Пономарева знаешь?

– Ну, я Пономарев. Так в чем там дело-то?

– Я так и подумал.

– Чего хотел? Спрашивай.

– Ты Корсуня знаешь? – присел Гончаров рядом на скамейку.

– Ивана, что ли?

– Да, его… Ивана Петровича.

– Как не знать, если я у него водителем несколько месяцев проработал. А ты чего интересуешься? Он влип, что ли, куда?

– Вроде того…

– И куда же?

– Проходит у нас по одному делу. Решили кое-что перепроверить.

– Серьезное дело-то?

– Не совсем, – не стал вдаваться в подробности Гончаров. – Может, он еще и не виноват, чего на человека наговаривать.

– А я так и знал, что он обязательно куда-нибудь влипнет. Стремный он какой-то… И раньше ведь сидел, самое время угомониться, да, видно, тюрьма ничему не учит.